– Кто возглавляет расследование?

– Дело находится на личном контроле у директора ФБР. Всего же задействовано огромное количество людей и подразделений. Каждый выполняет свою часть работы. Дэниел возглавил вашингтонскую оперативную группу, на нем вся аналитическая работа. Я прикреплен к нему в качестве консультанта. Группу в Новом Орлеане курирует Патрик Боулс.

– Я с ним знакома по прошлому году?

– Нет. Но он профессионал.

Мне показалось, что Ленц хотел еще что-то сказать, но передумал.

– Что такое? – спросила я, давая понять, что от меня ничего не укрылось.

– В Новом Орлеане есть еще один человек, который, возможно, сыграет важную роль в расследовании. Степень его участия я как раз и хочу прояснить по прилете.

– О ком идет речь?

Ленц вздохнул.

– Его зовут Джон Кайсер. Сейчас он независимый агент, но еще два года назад входил в группу Бакстера.

– В Квонтико?

– Да.

– А как он оказался в Новом Орлеане?

– Перевелся по собственному желанию. Дэниел надеялся, что все обойдется долгосрочным отпуском, но Кайсер решил иначе. Он заявил, что если ему не предоставят статус независимого агента, он уволится из ФБР.

– Почему? С ним что-то произошло?

– Пусть он сам вам расскажет. Если захочет.

– А какое он может иметь отношение к нашему расследованию?

– Обстановка в Новом Орлеане за последний год изрядно накалилась. Это и неудивительно: женщины продолжают пропадать, а подвижек в деле никаких. Ни одной зацепки за все это время. Местная полиция находится под тяжелым прессом общественного мнения. Ситуация осложняется еще и тем, что территория подпадает под юрисдикцию самых разных ведомств. То, что принято понимать под термином «власти Нового Орлеана», в действительности представляет собой настоящий официальный муравейник.

– Как же, как же, слыхали! Джефферсон, Слайдел, Кеннер, Харахан. Шерифы и полиция смешались в кучу, и непонятно, кто за что отвечает.

– Абсолютно точно. А единственным местным специалистом с большим личным опытом работы по таким делам является как раз Джон Кайсер. Насколько мне удалось узнать, поначалу он совсем не рвался помогать, но потом, когда число жертв увеличилось, передумал. И теперь буквально одержим идеей поимки преступника.

– Может, он уже добился каких-то успехов?

– Как вам известно, все мы топтались на месте, пока вы не обнаружили картины. Но я убежден, что на данный момент именно Кайсер собрал наиболее полную информацию об известных нам жертвах похищений и знает о них больше, чем кто бы то ни было. За исключением убийцы. И, возможно, еще художника.

– Вы действительно считаете, что речь идет не об одном человеке, а о преступном сговоре?

– Да, я так считаю. Похититель работает очень чисто. До сих пор у нас не было ни свидетелей, ни следов. Мне кажется, что художник руководит всей операцией из Нью-Йорка и действует руками умелого наемника, который находится в Новом Орлеане.

– Настоящего профессионала?

Ленц кивнул.

– Возможно, художник имел в прошлом судимость и отбывал наказание в тюрьме, где и познакомился с похитителем. А может, сам родом из Нового Орлеана и у него тут криминальные связи. Во всяком случае, это объясняет выбор города.

Догадки Ленца были не лишены логики, но что-то подсказывало мне, что не все так просто.

– А вот этот ваш Кайсер… У него действительно большой личный опыт в расследовании таких дел?

– У него был самый высокий процент раскрываемости подобных преступлений, – ответил Ленц, пытаясь что-то высмотреть в иллюминаторе.

– Вы с ним не ладите, верно?

– Мы расходимся во взглядах на теоретические основы, скажем так.

– Теория теорией, а есть вещи поважнее.

– Например?

– Конкретные результаты. С ними не поспоришь.

Ленц по-прежнему смотрел в иллюминатор.

– А что вы скажете относительно версии Бакстера? Что преступника можно выследить, проштудировав записи регистрации пассажиров на авиарейсах по линии Нью-Йорк – Новый Орлеан?

– Я бы на это особенно не рассчитывал.

Я устало откинулась на спинку кресла и потерла глаза.

– Сколько нам еще лететь?

– Около часа, я думаю.

– Теперь уже поздно звонить Марку. А вернее, еще рано. Придется устраиваться в гостинице.

– У меня забронирован номер в «Виндзор-корт». Хотите там переночевать?

Я не знала, считать ли это намеком, и смешалась.

– В вашем номере?

Он усмехнулся:

– Боже упаси. Я имел в виду в этом отеле.

– Насколько я помню, в «Виндзоре» одна ночка будет стоить мне пятьсот долларов. У меня нет таких денег, а ФБР вряд ли оплатит мне чек.

– Не оплатит. Но… что-нибудь придумаем.

– Вы настольно состоятельны?

– Страховка, которую я получил за жену, позволяет мне жить очень неплохо. Так, как я никогда прежде не жил.

– Спасибо, но я лучше устроюсь в гостинице при аэропорте.

Ленц обратил на меня внимательный взгляд. Наверное, антрополог точно так же рассматривает выкопанные кости, пытаясь представить себе облик еще не изученного наукой примата.

– Раньше во время таких собеседований я всегда задавал три неизменных вопроса.

– Опять эти ваши аналитические штучки?

– Первый такой: вспомните самый отвратительный поступок в своей жизни.

– И вы хотите сказать, что вам на него отвечали?

– Вы удивитесь – отвечали, и очень многие.

– А второй вопрос?

– Вспомните поступок, которым вы больше всего гордитесь.

– Так, третий?

– Вспомните самое отвратительное событие, которое с вами случилось.

Я натянуто улыбнулась, пытаясь не думать над прозвучавшими вопросами.

– Почему же вы мне их не задали?

– Я их больше никому не задаю.

– Но почему?

– Мне надоело выслушивать ответы. – Он вновь поерзал в кресле, но глаз с меня не спускал. – Впрочем, ваши я бы с удовольствием выслушал.

– Боюсь, я лишу вас этого удовольствия.

– Что-то мне подсказывает, что я все равно это узнаю, – усмехнулся он. – Так или иначе.

У него запищал сотовый. Ленц вынул аппарат из внутреннего кармана пиджака и приложил к уху.

– Да? – Слов говорившего мне, конечно, было не разобрать, но Ленц вдруг резко выпрямился в своем кресле. – Когда? Так… Так, так… Хорошо.