На стенах висели картины, мебели было немного. А я… я лежала на кожаном коричневом диване, мужская рука держала у моих губ стакан с пахнущей мятой жидкостью.

- Уберите! – оттолкнула я питье так грубо, насколько хватило сил. – Вы с ума сошли, если решили, что я буду что-то здесь пить!

- Правильно-правильно! – раздался злорадный голос Кляксы. – Нечего доверять всяким проходимцам, доводящих порядочных девиц до обмороков!

- Это тонизирующий напиток, успокаивает нервы и снимает головокружение, - ничуть не обиделся главный маг, наклонившийся надо мной.

Я подалась вперед, пытаясь сесть. Не скажу, что задумка провалилась на сто процентов. Обратно я не упала, но исключительно благодаря ловкости Устинова, сумевшего удержать меня одной рукой и посадить, дав прислониться к мягкой диванной спинке.

- Уберите стакан, - повторила я, растирая трясущимися пальцами лоб и переносицу, и огрызнулась на Ольгу Алексеевну. – Не тяните ко мне руки!

- Это зеркало и влажные салфетки, - пояснила магичка, продолжая совать упомянутые предметы под нос. – Вам не помешает протереть лицо.

Смерив дамочку яростным взглядом, который с трудом позволили разбегающиеся глаза, я взяла предложенное, и пару мгновений спустя осознала, как женщина права. На меня посмотрела даже не панда, а чудище, умывшееся в болоте.

- Что вы со мной сделали? – гневно спросила я мага, вытирая темные разводы под глазами и на щеках.

Он, наконец, прекратил попытки меня опоить, отдав стакан помощнице. Я нарочно не смотрела на Устинова, страшно было до жути. Поверженная, раскисшая, жалкая. И, что самое противное, нахожусь в абсолютной власти владельцев магазина, понятия не имея, на какие «подвиги» они способны и что именно задумали.

- Ничего я, собственно, не делал, - невозмутимо откликнулся Устинов, подойдя к высокому окну. - Это ваша магическая сущность отреагировала на моё прикосновение. К несчастью, я не подозревал, насколько она велика, иначе не подал бы руки без объяснений. Руфина права – вы отлично умеете маскироваться. Даже я не заметил подвоха.

- А? – испуганно выдохнула я, испытав новый приступ головокружения. – К-к-какую сущность?

- Оленька, оставь нас, пожалуйста, - обратился маг к родственнице, проигнорировав мои заикания. – Нам многое нужно обсудить с Яной и её кошкой. Кстати, Жозефина-Симона, вы не желаете выйти из клетки?

Я опешила. Устинов назвал Кляксу на «вы» и по фамилии. Кошь тоже потеряла дар речи. Переноска даже не думала подавать признаки жизни.

- Яна, подойдите к окну, хочу показать нечто занимательное, - маг не отрывал взгляда от того, что творилось на улице. - О! Не стоит бояться, - он без труда догадался о причине моего молчания и бездействия. – Повторяю, ваш обморок стал для меня не меньшей неожиданностью. Коли сочтете необходимым, можете сию же минуту покинуть магазин вместе с кошкой, которая тоже не готова со мной общаться. Ни её, ни вас никто не станет задерживать. Однако если предпочтете остаться и послушать, я полностью к вашим услугам.

- Ладно, - сдалась я, отыскав резон в прозвучавшем монологе. В конце концов, пожелай Устинов задержать меня, противопоставить нечего. Кроме упомянутой «магической сущности», на которую тоже рассчитывать не стоило.

- Посмотрите внимательно в окно, и скажите, что видите, - предложил Устинов, когда я выпустила из переноски Кляксу, бурчащую под нос гадости, и встала рядом с магом. Хорошо-хорошо, почти рядом, решив сохранить дистанцию.

- Вижу улицу, - пожала плечами я, следя больше за действиями хозяина магазина, нежели происходящим за стеклом.

- Посмотрите на людей.

Отодвинувшись от мага еще на полшага, я принялась вглядываться в немногочисленных прохожих. Люди, как люди. Расслабленные в праздники. Я не понимала, чего хочет Устинов. Что я должна разглядеть в старушке, тянувшей санки с бесформенным мешком, или в раскрасневшемся мужичке, успешно погулявшем накануне. Или в школьнице с пакетом из супермаркета в руках. Что в ней особенного? Пуховичок розового цвета, белая шапочка, блаженно-доверчивое выражение на детской мордашке. Девочка торопится домой, вон, как ногами шустро перебирает.

Но едва я приготовилась повернуться к магу и выразить недовольство, произошла ещё одна странность. Её можно было бы списать на обман зрения или глюк после обморока, не повторись она ещё два раза подряд. Школьница с покупками почти добралась до входа в магический магазин, но вдруг проскочила мимо. В буквальном смысле. Словно я смотрела пленку, из которой вырезали несколько кадров. Вот девочка бежит по улице, приближается к «Забытому чародею» и оказывается в нескольких метров от него, явно не заметив перемещения.

- Как это? – пробормотала я, когда тот же подвиг совершила бабулька с гружеными санками. – Вот нечисть! - похмельный мужичок тоже попытался воспроизвести скачок, но притормозил на несколько секунд, завис в полете. Скользнул мутным взглядом по окнам, будто разглядеть нечто важное пытался. Но не сумел, унесся за девочкой и бабкой и, как ни в чем ни бывало, поплелся дальше.

- Наш магазин - особое место, - объяснил Устинов. – Увидеть его, а тем более найти вход, способны лишь нуждающиеся в нашей помощи. Помните, Ольга спрашивала, сколько отделов вы насчитали? Обычно посетители способны разглядеть один - тот, товары в котором им необходимы. Некоторые гости замечали две или три зоны. Вы сумели распознать все десять, а на это даже мои помощники не способны сразу. Что самое удивительное, вы понимаете Жозефину-Симону.

- Как и все в вашем магазине? – скривилась я. Уж не на работу собрался меня нанять Гендальф российского разлива?

- Нет, Яна. Эту замечательную кошку здесь способны услышать только двое, - маг посмотрел на меня очень внимательно, будто рентгеном просвечивал. – Отсюда вопрос, кто же вы такая, барышня?

- Сначала сами объяснитесь, – проснулась вредная составляющая Кляксы. Кошь, сидевшая рядом с переноской на старинном столе, решила перебраться на подоконник. Но устроилась с моей стороны – подальше от мага. – Почему вы меня понимаете? И где этот ваш гуляка – Пьер-Валентин?

- Увы, не с нами, - старые глаза Устинова стали грустными. – В феврале исполнится двадцать два года, как он оставил нас. Ну и наглец! – маг засмеялся, но я не поняла, действительно ли ему весело. – Умирая, клялся, что не гулял на стороне в последние месяцы, и котят, родившихся у Лайзы – его законной половины, можно считать окончательными.

- Какими? – в один голос переспросили мы с Кляксой.

- Пьер-Валентин происходил из особенной кошачьей династии, - принялся объяснять Устинов, глядя на Жозефину-Симону, чем заставил её