– Но тебе нельзя выходить на улицу, – запротестовала она, встав с дивана.

– Мне нужно подумать, я ненадолго. Если вернётся Сиджи, сваливай всё на меня, – сказал я и захлопнул дверь.

Утренний Нойкёльн великолепен. Город только просыпается, под первыми каплями дождя словно грибы вырастают люди, спешащие на работу. Небо, казалось, было готово разразиться грозой и смыть всю грязь с этих металлических улиц. Я не знал, куда иду, мне хотелось просто найти спокойное место, где можно подумать о том, что происходит в моей жизни в последнее время. Расставить всё по полочкам, расписать по пунктам. Выделить странные события, подумать, что делать с последствиями своих действий.

Разобраться, что хорошо, а что плохо.

Авария, приступы, Сиджи, бродяга.

Лейла, психушка, побег, Рут.

Что из этого можно отнести к хорошему? К тому, что помогает жить?

Лейла и Рут явно отправляются в левую колонку. Сказал бы, что приступы тоже помогают. Помогают прятаться от окружающего мира за пеленой красок. Но если подумать, то всё самоё ужасное происходит именно во время приступов.

Авария, с которой всё началось, убийство бомжа и побег из психушки отправляются в правую колонку. Остаётся Сиджи. Последнее звено в этой цепи. Где он? Почему не навещал меня в клинике? Почему второй день его нет дома? Сиджи мог бы ответить на много вопросов в моей жизни, но делать этого не торопился. Без него я не справился бы с приступами, не нашёл жильё, но в то же время не был бы замешан в убийстве, не оказался в клинике и не находился сейчас в розыске. Сиджи остаётся между двумя колонками, между «хорошо» и «плохо». Он – связующее звено.

И последний вопрос, который меня волнует, почему я чувствовал себя настолько плохо. Меня бросало то в жар, то в холод. Я на собственном опыте в клинике убедился, что это первые симптомы ломки. Последний раз я закидывался спидами задолго до всей этой истории. С ними имеет дело Сиджи, но и он всего лишь торгует, он не… Сиджи. Стоп.

Я остановился на красном сигнале светофора. Человечек за стеклом, похожий на распятого Иисуса, горел красным. Вокруг меня туда-сюда ходили люди. Я оказался в круговороте жизни. Оказался ровно на том месте, где когда-то познакомился с Сиджи. Именно здесь он подобрал меня и отвёл к себе домой. Именно здесь всё и началось.

Слово «Сиджи» в тетрадном листе в моей голове задёргалось, разрываясь между «хорошо» и «плохо». Пазл начал складываться. Красный сигнал светофора превратился в плавящееся огненное пятно, которое стекало по столбу и медленно подплывало ко мне. Все цвета, которые были в поле моего зрения, зарябили, люди превращались в цветные силуэты.

Ну вот опять. Нет. Только не это.

Я почувствовал, как меня взяли под руку и увели от любопытных глаз.

– Пойдём, парень, – сказал уже знакомый голос, – у нас много неразрешенных вопросов.

Через минуту мы оказались в глухом переулке. Между зданиями был небольшой проход, с одной стороны которого был тупик, а другая сторона выходила на шумную дорогу. Сиджи прижал меня к стенке возле мусорного бака, схватив за воротник.

– Вот мы и встретились, – ехидно улыбнувшись, сказал он.

Его волосы свисали грязными патлами, под глазами виднелись синяки, а во рту дымилась сигарета. Одет он был всё в ту же расстегнутую рубашку, футболку под ней и порванные джинсы.

– Сиджи?! – выпученными глазами смотрел на него я. – Отпусти меня! Какого хрена ты делаешь?

– Это ты какого хрена делаешь?! Как скоро ты собирался мне сказать, что сбежал из клиники?!

– Д-да я искал тебя, но тебя нигде не было, – заикающимся голосом оправдывался я.

– Правильно, блядь! – выкрикнул он мне в лицо. – Потому что сначала ты глушил сознание таблетками в психушке, а потом построил счастливую семью с этими бабами. Я видел вас троих возле своего дома, – Сиджи выплюнул сигарету. – А теперь посмотри мне в глаза и скажи, где же я пропадал всё это время?!

Я не понимал, о чём он. Таблетки, семья. К чему он клонит? Он просто ненормален. Не-нор-ма-лен. Сомнений в том, кто убил бродягу у меня не оставалось. Ответ на главный вопрос, из-за которого, собственно, я и покинул психбольницу, нашёлся сам по себе. Теперь оставалось только избавиться от слетевшего с катушек Сиджи.

– Сид, – тихим и испуганным голосом сказал я, – отпусти, и мы спокойно поговорим.

Он выдохнул и отпустил меня. Я, еле дыша, смотрел на своего бывшего друга, который ходил туда-сюда, словно раздумывая, что со мной сделать. Со стороны улицы не прекращался шум машин. А ещё здесь ужасно воняло. Стены постепенно становились оранжевыми, но я изо всех сил сдерживал приступ, стараясь не окунуться в разноцветное ничто снова. Сейчас я мог получить ответы на все волнующие меня вопросы. Сейчас решалась моя дальнейшая судьба.

– Это же ты убил тогда бомжа в переулке, – выпалил я, – верно?

– Что? – Сиджи рассмеялся. – Конечно я, а ты сомневался? Разве у такой тряпки, как ты, хватит на это смелости?! А ещё я виноват в крушении небоскрёбов одиннадцатого сентября, в терактах в Париже и во всех мировых проблемах. Если бы каждый раз такие как ты сваливали бы всю вину на таких как я, совесть бы половины населения земли осталась чиста.

– О чём ты говоришь? Слова Сиджи доносились до меня гулким эхом, я как мог концентрировался, чтобы разобрать, что он говорит.

Сиджи пнул мусорный бак, раздался резкий металлический звук.

– О том, что ты болен, придурок, – Сиджи подошёл ко мне вплотную, – и все свои проблемы сваливаешь на воображаемого друга, – он пощёлкал пальцами у меня перед лицом, – понимаешь меня?

Приступ усиливался с каждой секундой. Я сосредоточился на Сиде. На его уверенном гневном взгляде. Пусть весь мир тонет в красках. Главное сейчас – он. И то, что так долго хранилось у меня в голове.

– Когда жизнь твоя находится в дерьме, ты зовёшь меня. Сначала это был алкоголь по вечерам, когда ты глушил собственное одиночество, потом этот ссаный бомж, на котором ты выместил всю агрессию, теперь вот наркотики, – он расхаживал по разноцветной луже и посмотрел мне в глаза, – как думаешь, почему тебя ломает? Расскажи, где ты был сегодня ночью?

Тот же вопрос я задавал себе с самого утра.

– Я не помню, – честно признался я.

Голова разрывалась от боли.

– Зато я помню. Был у Баса и вмазывался спидами. А ещё я задался целью найти тебя. Знаешь почему? Потому что мне надоело быть просто глюком в твоей голове. Надоело быть решателем твоих проблем. Я хочу свободы. Хочу чувствовать себя живым, а не зависеть от твоего сломанного сознания. Я не появлялся, когда ты был под препаратами в клинике, или когда ты был счастлив с этими девочками. Но теперь я сделаю всё, чтобы испортить твою жизнь, – Сиджи снова рывком прыгнул ко мне и схватил за рубашку. – Доброго и счастливого Йохана больше не будет. Буду только я – злой и неконтролируемый.

От переулков, домов и дороги остались лишь цветные пятна. Я видел смешение красок и озлобленное лицо Сиджи. Передо мной словно было зеркало, показывающее тёмную сторону меня, антагониста, которым я никогда не хотел стать. Внезапно я представил как это выглядит со стороны – человек в потрёпанной рубашке жмётся у стены в переулке и разговаривает с пустотой. Вот только эта «пустота» может доставить мне больше проблем, чем кто-либо.

– Ты понял?! – напоследок спросил Сиджи.

Я молча кивнул. Глупо разговаривать с отражением.

И через несколько секунд он ушёл в направлении дороги. Его засасывал цветной хаос. Начался сильнейший дождь, за несколько секунд успевший промочить меня до нитки. Я согнулся пополам и проблевался. А после, наконец поддавшись приступу, потерял сознание.

У меня было слишком много вопросов и слишком мало ответов. После встречи в том переулке я не помню как добрался до дома Лейлы. Мне нужно было с ней поговорить, необходимо было высказаться,