хоть я и не знал, как смогу объяснить всё. Я не мог справиться со всем этим один. Мой мир трещал по швам, и нужен был человек, который хотя бы попытается привести его в порядок. Здраво рассуждать у меня не получалось, так что я решил свалить эту ответственность на Лейлу.

После третьего звонка она открыла дверь. В голубом халате, с растрепанными волосами, не выспавшаяся она не сразу поняла, кто перед ней стоит.

– Йохан?! – крикнула Лейла, а после схватила меня за локоть и рывком втащила в квартиру. – Какого чёрта ты здесь делаешь?

– Нужно поговорить, – спокойно ответил я.

– Ради поговорить ты через полгорода пришёл сюда? А если бы тебя увидели?

– Не увидели же, всё под контролем.

«Всё под контролем» было самой неправдоподобной фразой из всех, которые я мог сказать.

– Выглядишь дерьмово, – Лейла запустила руку в копну светлых волос, – ты что, блевал?

Я молча кивнул.

– А ночью ты где был?! Что было непонятного во фразе «сиди дома и не высовывайся»? – продолжала атаковать меня вопросами Лейла.

– Стой. Стой. Выдохни, – я поднял руки, будто пытался сдаться, – я всё объясню. Ну, по крайней мере, постараюсь.

– Начинай! – она уперла руки в боки.

– Может хотя бы присядем?

Я плюхнулся на кровать в комнате, не заботясь о том, что вся моя одежда была мокрой. Лейла села рядом, тоже не придав этому значения.

– Я нашёл Сиджи, – как можно увереннее сказал я.

– Так, и где он? – заинтересованно спросила она.

– Прямо перед тобой.

Спустя пару минут мы сидели на кухне, а на столе стояла открытая бутылка Джек Дэниелса. Я рассказал Лейле всё в мельчайших подробностях.

– То есть никакого Сиджи нет? Ты сам его выдумал?

Я кивнул.

– Ну, может не совсем так. Мне кажется, что в какой-то момент моё сознание раскололось. И в определённые моменты Сиджи удаётся взять верх, и тогда происходят ужасные вещи.

– Ты ещё больший псих, чем я думала, – сказала Лейла, сделав несколько глотков Джека прямо из горла, – тебе не кажется, что это просто защитная реакция?

– Что?

– В том плане, что ты не хочешь брать ответственности за свои действия, вот и сваливаешь всё на какого-то Сиджи. То же убийство. Ты хоть понимаешь, что это ты замочил ни в чем не повинного бомжа?

– Это был… – начал я, но осекся, осознав весь абсурд, – да, понимаю. Но я не контролирую себя. Поэтому я и пришёл к тебе, Лей.

– Почему поэтому?

– Я боюсь за тебя. И теперь за Рут. Я опасен. Сиджи… ну, то есть… в общем, в любой момент я могу стать совершенно не тем человеком, что сейчас. И могу причинить вам вред.

– И что ты предлагаешь?

Я пожал плечами.

– Как минимум, не хочу, чтобы вы жили вместе со мной. Рут ты сможешь приютить у себя. А я как-нибудь справлюсь один.

– Ты не справишься один! – возразила Лейла. – Ты болен. Приступы, розыск, шизофрения – один ты только дашь вольную своему сумасшествию.

– Лей, – я нагнулся и погладил её, убрав прядь светлых волос за ухо, – я всё понимаю. Не заставляй меня делать так, чтобы ты меня ненавидела. Как только пойму, что всё в порядке, я вернусь. Обещаю.

Она посмотрела на меня, как котёнок, которого в последний момент передумали брать домой, и бросили на улице. Именно в тот момент, я понял, что действительно люблю её. Я построил стену из сарказма и эгоизма и не открывал свою душу. Но на этой кухне я осознал, что мне не всё равно, что с ней будет дальше. Она – не просто девочка по вызову. Нет.

– Тогда мне придётся забрать Рут, пойдём за ней, – сказала Лейла, смирившись с ситуацией.

– Я могу и один…

– Последний твой выход в одиночестве закончился приступом и встречей со злой версией себя. Я не отпущу тебя одного.

– Ладно, – сказал я, допил остатки Джека и встал из-за стола, – собирайся.

– Кстати, если Сиджи не существует, то в чьей квартире ты живёшь?

Вопрос застал меня врасплох. В копилку добавилось ещё несколько проблем.

– Если бы я знал, – улыбнувшись, ответил я, стараясь за улыбкой скрыть нарастающую с каждой секундой панику.

Лейла нашла мне солнцезащитные очки и кепку для маскировки и вызвала такси. Когда бежевая машина подъехала, я устроился на заднем сидении, прислонившись головой к стеклу. Лейла села вперёд.

За окном проплывали магазины, дома, мелькали люди, спешащие перейти дорогу. По стёклам медленно плыли капли уже еле заметного дождя. Наше такси остановилось в пробке. Из окна соседнего автомобиля выглянула маленькая девочка и показала мне язык. У неё были небольшие косички, торчащие в разные стороны, веснушки на щеках и искренняя, счастливая улыбка. Эта девочка была как лучик света в бездне, из которой я так отчаянно пытался выбраться. Машина девочки уехала вперёд.

Лейла посмотрела на меня, словно проверяя, всё ли со мной в порядке. Я же уставился в окно.

– Давай поиграем, кто больше насчитает жёлтых машин за окном?

Я резко повернулся в сторону Лейлы.

– Что ты сказала?! – громче, чем следовало, спросил я.

Лейла испуганно обернулась.

– Я молчала. Ты в порядке?

Кивок.

– Йо-о-о-о-о-хан.

Я посмотрел на Лей, но увидел лицо сестры. Те же ослепительно светлые волосы, тот же детский задор, улыбка. И точно так же она смотрела на меня тогда, в машине.

Я ёрзал на заднем сиденье. Это просто галлюцинации. Это пройдёт. Кажется, я больше никогда не буду кататься в автомобилях. Я старательно пытался отогнать это видение от себя. Все проблемы лишь в моей голове.

– Что ты какой скучный?

По моим вискам тёк холодный пот.

– Йо-о-о-хан!

Такси резко свернуло направо, и в окне я увидел грузовик, который нёсся на нас с огромной скоростью. Тот самый грузовик с краской, который когда-то унёс жизни моей матери и сестры. Я смотрел на него и понимал, что через пару секунд он протаранит наш автомобиль.

Три.

Огромная фура врезается в такси, переворачивая его.

Два.

Тела Лейлы и таксиста превращаются в кровавое месиво, смешанное с разноцветной краской, которая начинает вытекать из кузова.

Один.

Разрывающее изнутри чувство потери. Чьи-то руки, вытаскивающие меня из авто. Осознание того, что я снова потерял близкого человека.

– Йохан, твою мать, ты меня пугаешь, вставай, – донёсся голос Лейлы, которая настойчиво толкала меня в плечо.

Я открыл глаза и увидел её, стоящую у открытой двери такси.

– Пить я тебе больше не дам, – строго сказала она, – вылезай.

Я вылез из машины, едва держась на ногах. На этом мои поездки закончились навсегда. Больше никаких автомобилей. Никогда.

***

Когда мы с семьёй только переехали в Берлин, всё казалось огромным и страшно интересным. Дома будто бы хранили в себе не один десяток секретов, улицы и парки были полны интересных и творческих людей, воздух был намного чище, да и трава зеленее. Мне тогда было семь лет. Мы с Бриджит, держась за руки, вошли в наш новый дом. Она начала носиться по комнатам как заведённая. Доставала из коробок с вещами игрушки и кукол, бегала и показывала им комнаты и кухню. Я рванул наверх, обследуя комнаты, в которых нам предстояло жить. И сразу забил себе наиболее понравившуюся.

– Дети, не разбегайтесь, – кричала мама снизу, – и не разбрасывайте вещи. Йохан! Помоги поднять коробки наверх.

Я обхватил руками одну из уже открытых Бриджит коробок и потащил её наверх, не видя за ней собственных ног. Я аккуратно поднимался по ступенькам, но споткнулся и полетел спиной назад. Коробка с игрушками выпала из рук и полетела следом. Как ни странно, я умудрился ничего себе не сломать тогда, а отделался лишь сильными ссадинами и синяками.

– Надо быть осторожней, Йохан, – сказала мама, сидя на лестнице и забинтовывая мне ногу. По всему полу были разбросаны игрушки.

Мне было ужасно больно, но я старался не показывать этого. Мужчина не должен плакать, а в свои семь лет я чувствовал себя настоящим мужчиной, который должен защищать маму и сестру. В тот момент