– Я огорчил тебя, – вздохнул он, и глаза его сталисовсем несчастными. – Я думал, ты поймешь… хочешь, я все это верну?

– Как?

– Очень просто.

– Лучше уйдем отсюда, а эти вещи оставим где-нибудь вхолле.

Но он уже поднялся, успев убрать свои трофеи в карман, инаправился к музыкантам. Подошел к парню, что был у них за главного, о чем-топошептался с ним, и тот, повернувшись к микрофону, произнес:

– Эта песня для самой красивой девушки на свете.

Музыка заиграла, а Кирилл стоял, глядя на меня и протягиваяко мне руку, и я поднялась и пошла к нему, чувствуя на себе взглядыприсутствующих. Лысый красавец, как его назвал Кирилл, смотрел на меня такпристально, словно пытался на глаз определить мой рост, вес, размер обуви ибюста. А я вдруг поняла, что всеобщее внимание и даже оценивающий взгляд лысогосовсем меня не волнуют. Я видела только Кирилла, его протянутую ко мне руку иего сияющие глаза, когда он смотрел, как я иду по проходу. Он заключил меня вобъятия, а я засмеялась. Тут он шепнул мне на ухо:

– Я все вернул.

Признаться, я не могла в такое поверить, я ведь видела, какон шел по проходу, видела… и ничего не заметила.

– Я все вернул, – повторил он, наблюдая недоумениена моем лице. – И ничего не перепутал. У меня отличная память.

– Как тебе это удалось? Я ничего не заметила.

– Я же сказал тебе, я – гений. У меня золотые руки.

Я хотела засмеяться, но что-то остановило меня, уж оченьсерьезно он это произнес.

– Я думала, ты музыкант.

– Я лучше. Хороших музыкантов много, а таких, какя… – он улыбнулся и сказал: – Рад, что ты больше не сердишься.

– Как я могу сердиться, раз я сама воровка.

– Самая прекрасная в мире, – шепнул он. А я сулыбкой закрыла глаза.

Мы вернулись к столу, и я предложила:

– Если твоего друга здесь нет, а мы уже поужинали,может быть, уйдем отсюда?

– Хорошо, – согласился он.

Мы не стали вызывать такси и побрели по дороге, держась заруки. Он снял пиджак и набросил мне на плечи, потому что от реки дул ветер ибыло прохладно. А я с удивлением поняла, что меня совсем не волнует то, что онвор, это не имело никакого значения, он мог быть кем угодно, это ничего неменяло, мне было хорошо с ним. Он замедлил шаг, потом совсем остановился,привлек меня к себе и поцеловал. Это был страстный долгий поцелуй, которыйвызвал в моей душе чувство какой-то неправильности, даже греха, точно целовалменя близкий родственник, брат. Я инстинктивно отстранилась, он отступил назад,выпустил меня из объятий и сказал:

– Извини.

А я схватила его за руку.

– Все дело в том, что я… мы совсем не знаем друг друга.

– Да, – согласился он. – Совсем не знаем.

Мы так и шли до гостиницы пешком, неспешно разговаривая, иопять меня поразила странность этого разговора. Кирилл вроде бы говорил о себе,и вместе с тем я по-прежнему ничего не знала о нем. То есть кое-что все-такиузнала. Например, что он учился в цирковом училище, но потом его бросил, что онбыл единственным ребенком в семье и рано осиротел, но рассказывал он все это так,словно повторял давно заученный урок, а я подумала, что свою историю он простопридумал, для меня или для себя, кто знает. Я только спросила:

– Кирилл – твое настоящее имя?

– Нет, – помедлив, покачал он головой. – Нооно мне нравится.

В гостиницу мы вернулись, когда уже занимался рассвет, ипростились в холле. Я поднялась в номер и долго сидела у окна, теперь я былауверена, что встреча с Кириллом изменит мою судьбу, возможно, она будеттрудной, даже несчастливой, но я готова была ее принять.

Утром мы встретились за завтраком, а потом отправились нанабережную. Он нес мой мольберт и весело болтал о пустяках. Было солнечно, нопосле вчерашнего дождя на асфальте еще блестели лужи. Я шлепала по ним,чувствуя себя маленькой девчонкой, которой хочется озорничать. День прошелнезаметно, а вечером мы вновь отправились в «Альбатрос». И опять, как накануне,сначала зашли в игорный зал, побродили между столов, я сделала ставки и вновьвыиграла.

– Твой друг и сегодня не пришел? – вздохнув,спросила я.

– Нет. Надо иметь терпение. – Кирилл улыбнулся ипогрозил мне пальцем.

– Надеюсь, он все-таки появится, мне так хочется егоувидеть.

– Увидишь.

– Как выглядит твой человек-легенда? –полюбопытствовала я.

– Ты его узнаешь сразу. Не заметить его невозможно, онведь герой, а герои изменяют мир. И люди чувствуют, как что-то вокруг начинаетменяться, все приходит в движение. Мир без героя – кривое зеркало, и толькокогда он появляется, действительность обретает свои истинные формы.

– А вдруг я не почувствую, вдруг мне это не дано?

– Ты-то точно почувствуешь, – засмеялся он. –Ты не любишь кривых зеркал.

– Иногда ты говоришь загадками. Я бы предпочла болеепривычные приметы: рост, цвет волос и глаз.

– Разве это имеет значение? – удивился Кирилл.

Я подумала и пожала плечами:

– Наверное, нет. А имя у него есть?

– У него много имен, и никто не знает настоящего.Может, он и сам его не знает. Когда мы встретились, его звали… неважно, как егозвали.

– Почему ты не хочешь сказать, не доверяешь мне?

– Просто это имя не имеет значения, как его рост илицвет глаз. Он мог его придумать, хотя так могла назвать его мать, какаяразница?

– Расскажи, как вы познакомились, или это тоже тайна?

– Вовсе нет. Мы встретились здесь, в «Альбатросе», этобыло довольно давно. Вон за той дверью есть комната, там иногда собираются те,для кого карты не просто развлечение. Карточная игра тоже искусство.

– Я поняла, что там встречаются серьезные игроки. Так?

– Настоящие мастера. И я хотел обыграть всех. Мне нужныбыли деньги. Огромные. Я должен был выиграть во что бы то ни стало. От этогозависела жизнь близкого мне человека. Я готов был на все и очень надеялся насвои руки. Они ведь у меня золотые, – усмехнулся он.

– Ты жульничал?