Империа бежал, падал замедленно и красиво, как раненый олень. Рита палила в белый свет как в копеечку, раз сто так повторялось. Оператору что-то не нравилось, не устраивала точка обзора. А туман все прибывал, был подсвечен прожекторами с лиловым и фиолетовым фильтрами, художник по свету расстарался. Вдруг Рита… шварк пистолет об пол! – бежит к Империа. Оператор проносится мимо, матерится в мегафон. Они закладывают крутой каскадерский вираж… не вписываются, сбивают прожектора, сносят ограждение, въезжают в смотровую яму, заваливаются набок. Прощально и ностальгически рыдает Адамо, туманоделательная машина воет на предельных оборотах, оператор из-под земли мегафонно вещает

Рим Империю спасать

на самом деле Рита! Империа! – но слышится так. И точно, все вокруг гибнет… особенно электричество, вырубается полностью! Что-то горе-электрики набедокурили. Свет замедленно и красиво гаснет во всем авиаангаре. Все замерли на месте, как в детской игре «море волнуется раз». В темноте все загромождено оборудованием, опутано проводами, технические ямы вокруг, опоры. И как будто внутри радиоприемника оказались, затиснутые среди электронных схем. Послышался треск настраиваемых станций, все пронизано шорохом, возней, топотком. Вдруг донесся прорвавшийся рокот перекатов стремительных горных речек.

Все же электрики расстарались, свет как-то нехотя, но зажегся вновь. Пытались вынуть оператора из завала вместе с кинокамерой, он ее не выпускает из рук.

И выходит из клубящейся мглы Рита. Лицо у нее еще белее, чем ее сари, по мокрой ткани распускаются алые розы. Показывает ладони, они заляпаны чем-то густым и красным. Говорит невпопад, но можно разобрать: падает снег. Побежали, стали продираться в тумане, вышли все неожиданно, разом… но что за картина?! Империа словно брошен сверху ничком на бетонный пол. Маслянистый язык крови высовывается, обвивая сломленное тело, расплываясь очертаниями багрового бородатого лица. Сам он как заморожен, взгляд остекленевший, в зрачках отражаются синие льды и белоголовые старцы, сошедшиеся на тризну. А оператор снимает как полоумный, камера стрекочет.

Одним словом, пуля из этого чертового Р38 попала в затылок, вышла насквозь через горло и, срикошетив от опоры, тяжело ранила маму, она в тот момент оказалась рядом. Как это произошло, никто не знает. Среди тех игрушечных смертяшек затесался один свинцовый ангел смертельного полета.

Когда Рита в него стреляла, он должен был добежать до определенного места, упасть там. Оператор даже крестик начертил мелом на полу. Когда в Империа попала пуля (это видно в последних кадрах), из горла брызнул фонтанчик крови, он зажал рукой, недоуменно обернулся, ведь для него это все игра, понарошку – а убит! И мертвый пробежал эти двадцать метров как раз до того, где перечеркнут его жизненный путь крест-накрест. Камера наезжает и видно, холодеющими губами он прошептал… Потом это расшифровали специалисты, что читают по мимике

я так любил индийское кино

сказал на прощание. Все, больше ничего нет, конец фильма, пошли титры. На его могиле поставили камень – косой скол черной-пречерной, наверное, метеоритной глыбы. Его раскопал в запасниках Геологического музея один товарищ, подрабатывающий там сторожем. Если долго вглядываться вглубь, то лицо обожжет солнце иных плоскогорий, сердце заиндевеет от близкого дыхания Бога. Сразу вспомнишь дикий хаос запутанных лабиринтов каменной страны, ужас от схватки один на один с многорукими исполинами, подпирающими небо.

Через какое-то время Надя напомнила маме о песне, объяснила ситуацию. Мама сказала, чтобы «Фэнтези» поработали со специалистом у них на студии, он сделает перезапись, подгонит все к нужному звучанию. Композиция группы если не прогремела на всю Москву, то уж точно вознесла Лешу до небес в глазах его поклонниц, в основном.

[Серый человек]

Надя написала рассказ. Герой его как бы дедушка (ведь это она услышала от него), но прямо он, конечно, не назван – просто герой. Некий Герой. И рассказ назвала «Убить серого человека». Отправила в журнал «Открытая планета» на конкурс «Открытие», он как раз организован для юных талантов. Лучшие рассказы напечатают, а первый приз – вообще, умопомрачительная поездка в Египет. Попросила папу, он отправил текст со своей работы по электронной почте, у него с интернетом никаких проблем.

Журнал издается по всему миру, русская редакция есть и в Москве. Она всегда покупала его или просила папу, ведь журнал обо всем самом загадочном, удивительном на Земле. Обычно он бывает посвящен какой-то одной основной теме, и журналисты, чтобы осветить ее, готовы объехать весь мир, встретиться с учеными, специалистами, со всеми, кто имеет отношение к раскрываемому вопросу. Даны самые разные точки зрения, вся информация, что известна от прошлого и до наших дней. Фотографии, документы – самые редкие, уникальные. Наверное, целый год готовят один номер. В литературном отделе печатают и научную фантастику, и фэнтези. Этот конкурс для юных читателей, как объясняет редакция, задуман для того, чтобы издание стало «по-настоящему журналом для семейного чтения». Она послала рассказ, а после как-то забылось, не будешь же думать постоянно о какой-то, даже самой умопомрачительной, поездке…

Вдруг ей позвонили из журнала. Самый настоящий редактор, как он представился. Ой, неужели, правда… я выиграла?! Нет, не совсем, сказал этот человек. Но ее произведение замечено, обсуждается. Поэтому хотелось бы лично побеседовать с таким юным и многообещающим автором. Решить некоторые вопросы. В целях взаимовыгодного сотрудничества. Так ее напечатают? – все же не поняла она. Вот для этого надо… хм, внести некоторую ясность, ответили ей как-то уклончиво. Не могла бы она сама подойти в редакцию? Нужно только заранее созвониться, ей выпишут пропуск. Вот телефон, когда будет удобно, звоните, пожалуйста.

В редакцию! ого-го… в самые недра необыкновенных и загадочных тайн! Разумеется, она прилетит как на крыльях. Никому из ее подруг такое и не снилось. Узнала, когда лучше прийти, едва дождалась этого дня. К тому же не так далеко. Громадное здание набито под завязку всевозможными издательствами, книготорговыми фирмами… наверное, целый издательский холдинг. У входа налеплено штук тридцать табличек, каких только нет! На проходной ее ждал приготовленный пропуск.

Пока ходила на этаже по коридору, искала нужный офис, то заглядывала в двери, если приоткрыто… Матерые деятели литературно-издательского процесса за столами, загроможденными компьютерами, сосредоточенно щелкали по клавиатуре. Или вдумчиво пили кофе. Или курили на площадке у окна. Наверное, здание так нашпиговано электроникой, пронизано проводами под напряжением – что электронные потоки завихрялись в нем воронками: у нее даже разболелась голова. Когда постучалась, толкнула нужную дверь, то оказалась в небольшом, очень невзрачном кабинете. Солидный мужчина обернулся к ней… он не то поправлял, не то повесил только что небольшую картинку в рамке на стену. Голая пустая стена от этого казалась еще более голой и пустынной (или это не картинка, а свидетельство какое-то, диплом, сертификат с печатями и под стеклом, разглядеть трудно).

Шагнул навстречу, протянул руку, представился Станиславом-бур-буровичем-таким-то… Отчество не разобрала, тут же забыла. Он предложил: чай, кофе? – нет, спасибо (да и где бы он взял? в кабинете почти пусто: стол, его кресло, еще один стул). Все будто внесли перед ее приходом. Однако… как она может судить, какими бывают кабинеты у редакторов журналов, издающихся по всему миру? На столе лишь включенный ноутбук, несколько распечатанных листов. Очень стильно для настоящего редактора. Видно, по меткому замечанию Индиры Ганди, он как бы «парит над схваткой» (а вся остальная «редакционная кухня» где-нибудь внизу).