— И тебе доброе утро. Чем тебе стена не угодила? Людям спать мешаешь…

— Спать надо вовремя ложиться, а не сидеть до утра за справочниками. Впрочем, молодец, Афанасия. Я видела список.

Клавка еще пару раз стукнула по стене молотком и не без гордости объявила:

— Готово!

Я оценивающе посмотрела на работу сестры. Над столом рядом с часами торчал здоровенный гвоздь.

— Здорово! — восхитилась я. — Прочно сидит. А теперь, может быть, объяснишь, зачем он здесь нужен?

— «Демократию» прилаживаю, — деловито пояснила Клавдия. — Чего ей без дела в углу пылиться?

С этими словами сестра удалилась, но вскоре вернулась, таща в руках шедевр Ефима.

— Только ее здесь не хватает, — ворчала я, помогая Клюквиной управиться с картиной. — Аппетит теперь пропадет навсегда. Нет бы натюрморт какой повесить! С фруктами, например. И глазу приятно, и желудку полезно. А от этой мазни язва образуется в два счета…

Клавка, не обращая на мои слова внимания, отступила на пару шагов, оценивающе покрутила головой и счастливо зажмурилась:

— Блеск!

Я в сердцах сплюнула и пошла в душ. Хотелось верить, что вода освежит, и я вспомню мысль, посетившую меня вчера ночью.

— Афанасия, — Клюквина забарабанила в дверь ванной, — а как мы проникнем в хранилище банка? Нам ведь сперва надо узнать, в каком именно Коля арендовал ячейку…

Сделав вид, что ничего не слышу, я принялась усиленно скрести голову, ожидая озарения. То ли массаж подействовал, то ли организм наконец проснулся, но озарение явилось!

— Клавдия! — заорала я, кутаясь в махровый халат и выскакивая из ванной. — Клавка, я придумала, как нам с банками разобраться!

Сестрица приподняла бровь, а в глазах ее мелькнуло удивление. Подозреваю, что Клавдия считала меня существом, крайне неприспособленным к жизни. Поэтому она раз и навсегда уверовала — без нее я пропаду. Сначала я пыталась доказать обратное, но все эти попытки вызывали у Клюквиной лишь саркастические ухмылки и сардонический смех. Обижаться на Клавку смысла не было, я махнула рукой и приняла ее правила игры.

Сейчас Клавдия внимательно слушала меня, и недоверие на ее лице сменилось выражением удовлетворения и почти восторга.

— Ну ты даешь, Афоня! — восхитилась она, когда я закончила говорить. — Я была права — тебе нужно книжки писать! Голова твоя светлая, соображает неплохо, сюжеты жизнь подбросит, а я, так и быть, стану твоим литературным агентом. Только заранее предупреждаю: никакой любви! Любовь только мешает творческому процессу!

Последняя фраза Клавдии повергла меня в замешательство. Как же так? Еще вчера она трудилась, не покладая рук и ног, выискивая мне подходящего спутника жизни, а сегодня накладывает запрет на чувства? Данный вопрос настолько меня увлек, что я даже не заметила, что Клавка оделась и что-то горячо лопочет.

— Чего, чего? — рассеянно переспросила я.

— Уже сюжет обдумываешь? Молодец. Ты пока соображай, а я на пару часов кое-куда смотаюсь. Без меня никуда не выходить, дверь никому не открывать и, вообще, прикинься ветошью и не отсвечивай. Все поняла?

Я оторопело кивнула. Хлопнула входная дверь, а я запоздало поинтересовалась:

— А ты куда?

Разумеется, никто не ответил. Вздохнув, я сварила себе кофе, выложила на стол небольшую горочку баранок с маком и уселась у окна.

Во дворе, старательно обходя лужи, степенно прогуливались Митрич и Кузя. Пес время от времени настороженно поводил висячими ушами и внимательно смотрел по сторонам. Собака всем своим видом демонстрировала готовность броситься на помощь хозяину при первых признаках опасности. Митрич знал об этом и, вероятно, испытывал приятное чувство защищенности.

«Совсем как я вчера в объятиях Сашки, — подумалось мне. — Вот выйду замуж, заведу собаку…»

Мысли плавно потекли в этом направлении. Я представила себе, как иду вместе с мужем по залитой осеннем солнцем аллее; разноцветные разлапистые листья шевелятся под ногами; веселый рыжий щенок носится вокруг нас, громко лая.

А по вечерам, когда я буду возвращаться с работы, муж и собака выйдут мне навстречу, радостно виляя хвостом. То есть хвостом, конечно, вилять будет собака, а муж… Ну, он тоже найдет какой-нибудь способ выразить свою радость. В роли мужа почему-то упорно виделся Сашка. Я даже потрясла головой, отгоняя мираж.

— Тьфу, пропасть! — сплюнула я в сердцах. — Привидится же такое…

Однако Сашкин образ покидать меня не спешил. Чтобы избавиться от наваждения, я решительно набрала номер мобильника Александра Михайловича.

— Слушаю! — бодро откликнулся абонент.

— Привет… — мрачно поздоровалась я и замолчала.

— Афоня! — по голосу чувствовалось, что Саня рад моему звонку, но с некоторой долей беспокойства. — Какими судьбами? У вас все нормально?

Не знаю, чего Сашка хотел услышать в ответ. Не говорить же ему, что у меня с головой не все в порядке?! Поэтому я неопределенно промычала и неожиданно для самой себя ляпнула:

— Ты собак любишь?

— Что? — растерялся Саня. — Каких собак?

— Тех, которые друзья человека, с ушами и хвостами. Они еще гавкают иногда. Так любишь или нет?

Сашка сосредоточенно сопел в трубку, пытаясь угадать, сошла я с ума или просто не выспалась.

— Люблю, — наконец осторожно ответил он.

— Это хорошо. А каких?

— Ну… овчарок немецких, питбулей, ротвейлеров. Еще доберманов…

— А вот это плохо, — разочарованно подвела я итог. — Все они здоровенные какие-то. И едят, наверное, много. Нет, эти не подойдут. Придется тебе, Саня, мелкими породами удовлетворяться. Таксой, к примеру.

Сашка оторопело молчал.

— Афоня, — вновь заговорил он. — Я не совсем понял: зачем мне удовлетворяться таксой?

— Не хочешь таксу, можно тойтерьера приобрести. Это вообще карманный вариант…

— Но зачем? — закричал Саня, потеряв терпение.

— Так надо! — сурово ответила я и отключилась.

Образ бывшего спецназовца качнулся и растаял, чему я несказанно обрадовалась. Клавки все не было. Чтобы как-то убить время до ее прихода, я положила перед собой лист бумаги и взяла в руки маркер. Однажды по телевизору я видела, как майор Каменская вычерчивает какие-то схемы, крючки, стрелочки. А потом — бац! — и преступление раскрыто. Может, и мне стоит попробовать? Я разделила лист пополам. Справа написала «Павел», слева — «Николай» и аккуратно обвела оба имени в кружок. Красиво получилось! Меня это вдохновило, но что делать дальше? Нахмурившись, я решительно соединила оба кружочка двусторонней стрелочкой и подписала «родственники (дядя и племянник)». Потом я уставилась на кружочек «Николай» и задумалась. Что о нем известно? При знакомстве с Клавкой он представился Геннадием.