– Понятно.

– А ты рыбу ловишь? – поинтересовался Асов.

– Ну да.

– Сетями?

– Не, я только на удочку. Сетями ловить – это самое последнее дело, – вдруг эмоционально и зло ответил Сергей. – А тех, кто электросачком ловит, вообще топить надо.

– Да, правильно. Не столько выловят, сколько убивают.

– Да дело даже не в запорченной рыбе. Она же после электрошока несколько лет икру не мечет.

– Правильно, нереститься не может, – уважительно ответил Саша, – знаешь. У нас по этому поводу считают, что таких рыбаков нужно по пояс загонять в воду и включать электросачок, чтобы эти мрази сами на себе почувствовали, как жить без половой функции. Но я не об этом. Дела по браконьерству – это наша подследственность, так что если с сетями поймают, можешь смело ко мне обращаться. Вся область наша подследственность по таким делам, а ребята из ЛПМа [5] мне многим обязаны. Если, конечно, ты не собрался контрабандить красную и черную икру. Тут уж, извини, сам посажу.

– Да что ты. Что ж я совсем? – засмеялся Сергей.

– Я врать не люблю и обещаю только то, что могу. Так что не обижайся на откровенность.

– Да нет, тут ты прав. Какие обиды.

– Кстати, по 256-й, незаконному лову рыбы то бишь, состав формальный. Только сети закинул, независимо от того, поймал ты рыбу или нет, преступление совершено.

– А чего же тогда по телевизору показывают, что браконьеры скидывают улов?

– А они не улов скидывают, а вещдоки. Кроме того, по гражданскому иску за эту рыбу много платить. А санкция статьи маленькая, условно максимум. Но у нас в Опольске таких пород рыб особо ценных нет.

– Раньше были.

– Как и везде.

– Ты вот говоришь, что дела только прокуратура прекращает.

– Да, официально органы, а фактически они.

– Ну а тебя прокуратура заставляла дела прекращать? Такие не простые дела.

– Заставляли. Но прекращали за деятельным раскаянием, то есть они все равно оставались виновными как бы. В суде бы то же самое было. Когда прокуратура заставляет, деваться некуда. Это труба. Правда, было у меня одно дельце, когда я взбрыкнул.

– И что?

– Натянул более тяжкую статью. Прикинь, злодей был сыном адвоката и до кучи помощником адвоката. Его вся коллегия отстаивала. А когда я стал проверять пацаненка, выяснилось, что он состоит на учете у нарколога как алкоголик. В семнадцать лет поставили. Да еще судим и в колледжах учился по году, пока его не отчисляли за академическую неуспеваемость. Так он «косил» от армии.

– Чем закончилось?

– Его от меня в стационар спрятали. Он еще оказался и с головой пробитой. Дело приостановил до выздоровления, это довольно распространенный ход. Врачи же у нас самые врачеватые, и никак их диагноз не проверишь. На фальсификации не поймаешь. Можно, наверное, но овчинка выделки не стоит. Я один, какой-то вшивый дознаватель, буду переворачивать весь архив больницы? Да меня туда и не пустят, а заступиться за меня некому, если что. Сам прокурор и задвинет меня куда-нибудь. Так что в итоге говоришь себе: да пошли они все. Вот, значит. Дело затянули, а потом вышли изменения в УК, и его деяние декриминализировалось. Но я этому пацаненку, наверное, до сих пор в кошмарах снюсь. Не все так просто в жизни оказалось, как он думал. Меня тогда в том деле не столько само преступление задело, сколько поведение злодея и его личность. Никакого раскаяния. Ходил пьяный по электричке с расстегнутой ширинкой, побил баб-проводниц и разбил стекла в поезде, сопротивлялся гражданским, которые его успокаивали. Поэтому, кстати, вторую часть и натянул. Доказал сопротивление. Выяснилось, что этот помощник адвоката, будущий адвокат, по сути, трутень и уверен в своей безнаказанности. В объяснениях во всем сознавался, вместо подписей ставил восклицательные знаки. В общем, это называется цинизм. Я еще тогда мало с адвокатами общался, меня удивило, что на самом деле все так обстоит. Наверное, сейчас уже где-нибудь практикует, с лицензией. Вот кому-то повезет такого нанять. – Асов замолчал, сдерживая гнев.

– А где найти-то хорошего адвоката, если что?

– Позвони мне, я порекомендую. По 51-й со многими пришлось общаться. Всяких насмотрелся. Но чтобы не ошибиться, бери только тех, кто раньше работал в органах. Причем не просто в органах, а «на земле». Либо бери блатных, которые уже со всеми судьями и прокурорами перепили и вхожи во все кабинеты. Ведь только безбашенный судья или прокурор будут брать мзду через незнакомого человечка. Но есть тонкости. Такой «блатняк» в законах ни бум-бум, один гонор.

– То есть как «на земле»?

– Ну, не отсиживался, а действительно занимался практикой, и не просто практикой в кабинете, а вживую ходил по зоне обслуживания. Вот тебе две категории, есть еще и третья, наподобие пацаненка, про которого я тебе рассказал. Бывшие помощники адвокатов и тэ пэ. Реальной юриспруденцией они никогда не занимались, а бегали только разносить запросы. Два года он таким образом отсиживается и получает юридический стаж. Когда такой человечек получает диплом, стаж у него уже есть, и он получает лицензию. Сам понимаешь, какой это специалист. Человек избежал всей грязи, остался чистеньким и даже не представляет, как создаются документы, а теперь рвется «грести» деньги. Большинство судей, кстати, вылупились аналогично. Походит в коротенькой юбочке по коридорам суда, попечатает секретарем судьи. Там ножки раздвинет, там подогнется и бац, вслушайся: юрист высшей категории и квалификации, двадцать лет безупречной юридической практики, а на самом деле УПК если и читали, то только с конца, с главы «Судебное заседание», то есть где-то четверть, и это в лучшем случае. Большинство в суде просто перепечатывают наши постановления от своего имени, а в последнее время вообще обнаглели и стали требовать вместе с делами дискеты с документами в электронном виде. Чтобы просто копировать, а не печатать. Иначе дело в суд не принимают.

– Ну, про секретарей я слышал, – сказал Сергей.

– Слышать мало, ты еще не общался с таким вот человечком. Становится страшно, когда понимаешь, что у него в голове творится. Надо бы отметить, что адвокат – это вымогатель. Что он есть, что его нет. Дело все равно будет идти своим чередом, во всяком случае, чаще всего бывает так. Сейчас еще сделали так, чтобы адвокат обязательно участвовал в деле. А как он там появится, никого не волнует. Интересный факт: ни в одной адвокатской конторе нет секретариата, чтобы можно было официально затребовать защитника в уголовное дело, то бишь зарегистрировать запрос. В судах тоже канцелярия не регистрирует по входящей постановления об аресте, например, чтобы сроков не пропускать. Судья внаглую требует, чтобы следователь или дознаватель за ручку всех привел к нему в кабинет. В том числе и адвоката, которого подвергнуть приводу ты не вправе. Я когда учился в институте, не думал, что буду курьером, почтальоном и тому подобное. Вот и подумай, много ли желающих так работать. А сколько народу все это поломало! Я не только про организацию следственных действий, я про процесс делопроизводства вообще, со всеми гуманными реформами процессуального закона. Хотя «леваков» и глухарей по сорок штук, это было всегда. Ты даже не представляешь, какая текучка в подразделениях предварительного расследования, особенно в РОВД. Про прокуратуры и управления я промолчу. Но всем на это плевать, руководство и прокуратура предпочитает месячишко списать на «молодого» левак, глухари, просто гнилые материалы, а потом по статье отправить «молодого» в сельское хозяйство. Ирония в том, что так работать начальству безнаказанно, а сейчас просто уже не могут найти кадров. Потому что все, кого использовали, сломали и выбросили, никуда не исчезли. Они просто остались на гражданке, и этих людей все больше и больше, а значит, и информации об этой мясорубке у людей становится больше. Поэтому, я думаю, что желающих заниматься предварительным расследованием больше не будет. Все станут лезть в адвокаты, прокуроры и судьи, чтобы в носу ковыряться и ничего не писать, ни за что не отвечать. Кроме того, еще получать даром власть, большую зарплату, льготы и квартиры. Понимаешь, составить грамотный протокол допроса, да и просто провести допрос – это очень серьезное искусство. Так скажем. А учитывая эту гребаную иерархию, когда на твой труд просто плюют, а с протоколом обращаются минимум неуважительно, желание доказывать пропадает, даже если предположить, что ты любишь это дело, хочешь ловить преступников и восстанавливать справедливость и что ты готовился к этому со школьной скамьи.