– Ну да. Но технический прогресс и социальное развитие самого общества заставляют преступников совершенствовать свое ремесло. Я не беру тех, кто продолжает по карманам щипать и на гоп-стоп брать. Эти всегда были и будут. А вот их интеллигенция, преступная, я имею в виду, идет вперед семимильными шагами, в ногу со всем обществом. Аферисты уже начинают удивлять видавшие виды органы внутренних дел. Эдак с девятнадцатого века, я полагаю, именно афера стала вершиной преступного мастерства.

– Хорошо, пусть так. Что же дальше?

– А то, что хорошая афера все равно остается редкостью, хотя как явление присутствует все чаще. Мы с тобой имеем дело именно с преступниками новой формации. Эти плиточники-отделочники с главарем-фотографом, ухари, подменивающие алмазы в дорогих украшениях!.. Понимаешь, Лев Иванович, это все молодежь, нарождающееся новое племя. Им скучно воровать и грабить. Они придумывают себе увлекательное занятие. Я бы сказал, что если бы у них не было возможности проворачивать эти аферы, то они вообще не встали бы на путь преступности. Что-то их на него подтолкнуло.

– Только не ищи, пожалуйста, какие-то корни, а то мы сейчас начнем обсуждать твою будущую докторскую диссертацию.

– Нет-нет, Лев Иванович, я не туда клоню. Я даже не про нашу банду ремонтников-строителей, а про тех, кто шалит с ювелирными изделиями. Мы с тобой до сих пор не увидели схемы подмены камней в украшениях. Даже специалисты, работающие в этом бизнесе, не видят ее. И я скажу тебе, почему так получается.

– Почему?

– Потому что нет схемы как таковой. Он, этот головастый парень, в каждом конкретном случае применяет свою, сугубо индивидуальную схему. Нет у него шаблона, понимаешь ли, поэтому он и не засветился. И думается мне, что сей умник вот так осторожно, потихоньку, кропотливо трудится не первый год. Парень не жадный, у него просто есть цель и возможности, которые он реализует. Это не урка, Лев Иванович, а голова, умная, хитрая, извращенная в известном смысле. Вот что нам надо понимать и учитывать.

– Наверное, ты прав, – согласился Гуров. – Иначе все было бы совсем просто. Ведь в салонах, которые нам удалось потихоньку проверить, подделки попадаются в единичных экземплярах. По два-три изделия. Стоимость украденных бриллиантов и в этом случае баснословная, но наш клиент и в самом деле не наглеет. Мог бы, казалось, отработать схему, сорвать изрядный куш сразу с большой партии подделок и скрыться. А он идет иным путем. Почему?

– Природная осторожность? – Крячко пожал плечами. – Изрядный опыт сыщика подсказывает мне, что осторожные личности преступниками не становятся. А он стал. Почему? Кто он?

– Этот! – Кеша кивнул в сторону коренастого проводника с широким лицом. – Я эту рожу до конца дней своих не забуду.

Хруст рассматривал физиономию проводника и мысленно оценивал его как типичного ловкача и проходимца. Придется отрабатывать еще один вариант. Сколько он уже перебрал этих версий за семь дней! Он целую неделю пользовался благосклонностью законника Бурого, общался с криминальной публикой, собирал обиды, недомолвки, косые взгляды.

Хруст хорошо понимал, что обид нет там, где нечего делить. Зато там, где полыхали ненавидящие взгляды, где люди точили ножи друг на друга, были дела, причем не маленькие. Одного кинули с ворованным, обошли при дележе, другого сдали, выторговывая себе снижение срока, третьего вообще по пьянке чуть не убили из-за бабы.

Но все это была мелочь, а вот проводник поезда, который регулярно ходил из Саратова через Москву на Берлин, – личность весьма интересная. Не просто же так про него говорили, что он гребет деньгу лопатой. Хорошее дело, когда можно сослаться на местного авторитета, и есть люди, обиженные тем фруктом, которого ты ищешь. Хруст ничего не разрыл бы тут, не будь этих условий. Плюс репутация его самого, конечно.

– И на какие же бабки он тебя кинул? – спросил Хруст, отворачиваясь и закуривая.

Его мало интересовала сумма, из-за которой один сел, а второй остался на свободе. Ему важны были условия, при которых такое стало возможным.

Кеша Лопатник, плюясь и матерясь, стал рассказывать, из-за чего он на два года сел в колонию. Получалось, что у этого проводника была надежная крыша в московской полиции.

«Это обнадеживает, – решил Хруст. – С хорошей крышей мелочами не занимаются, рискуют часто и по полной программе. Ее подбирают именно для того, чтобы заниматься серьезными, по-настоящему крупными делами. Судя по намекам, проводник возил контрабанду. Значит, в его вагоне были тайнички. Он возил товар не объемный, но дорогой. Наркотики или бриллианты?»

– Ну что, Хруст, ты разберешься с ним? – с надеждой в голосе спросил Лопатник. – Ты говорил, что Бурый вроде как в теме, да?

Хруст посмотрел на серое землистое лицо уголовника.

«Да, видимо, он совсем подорвал здоровье в колонии. Обидно ему подыхать без копейки в кармане. Это я молодец, вовремя его подцепил. Не сорвался бы теперь!» – подумал Хруст.

– Ты не суетись, Лопатник, – уверенно заявил он. – Бурый давно косится на этих фраеров, которые кидают приличного вора. Я уже говорил, что тут базара быть не может! Только так, Лопатник, чтобы лишнего шухера не было. Ты молчи, понял?! Не при делах, мол, и все такое. Я сам разберусь. Когда надо будет, тебя Бурый сам спросит и решение свое озвучит. Но раньше времени ни-ни!

– Я понял, Хруст! – Благодарный Лопатник чуть ли не рванул рубаху на груди.

– Так что ты про его нынешние дела знаешь?

– Ходят к нему фраерочки, видел. Особенно один частит. Я как откинулся, стал сюда заскакивать, вроде как план мести вынашивал. Хватанешь два стакана, стоишь, смотришь и мечтаешь, как шмакодявку эту в сортире топить будешь.

– Так кто к нему частит? Опиши!..

– Невысокий такой, мне по подбородок. Светлая кепочка на башке. Как у этого, который блатняк еще поет… у Сереги, вот! Приходит пару раз в неделю. И сдается мне, что он сперва сдает товар для отправки за бугор, а потом забирает бабло. Зуб даю, у меня глаз четкий на это дело.

– Ладно. – Хруст внимательно провожал взглядом отходивший берлинский поезд. – Пойдем-ка вмажем по маленькой. Ты мне еще расскажешь, кто не по понятиям живет. Бурый очень недоволен. Он за помощь тебя к себе приблизит, старость твою обеспечит. Ты, главное, знай, с кем дружить надо. С Бурым, например.

– Да ты что, Хруст! Ведь Бурый тут весь район держит! Его знаешь, где короновали? Да если он скажет слово, я любого в клочья зубами порву.

– Рвать пока не надо, – увлекая Лопатника в сторону от шумных улиц, посоветовал Хруст. – И без нас с тобой найдутся люди, которые это сделают. Нам с тобой главное, чтобы по понятиям все было.

– Слышь, Хруст, а правда, что ты палачом был или киллером? Народ про тебя всякое болтает, – проговорил Лопатник, явно успокаиваясь. – Я не к тому, что осуждаю. Я тебя уважаю. Мне просто интересно, как это получается, что тебе такое дело доверяют. Ты весь в шоколаде при авторитетах, а другие, как ни жилься, все в дерьме.