моя пятнадцатилетняя дочь оказалась гораздо глупее, чем в возрасте восьми лет, когда ваша коллега, — тут миссис Уолтер кивнула в сторону Каталины в насмешливом уважительном жесте, — расспрашивала ее. Почему-то перед вами она сдала позиции. И теперь умирает. Моя маленькая бедная девочка, — взгляд Элеоноры на несколько секунд потерялся в пространстве, бездумно передвигаясь с одного предмета на другой. — Вот теперь я показала вам весь айсберг, мисс Гринбруст. Раскрыла все карты. Никто не может сбежать от этой участи. Не получится у меня. Не получится и у вас.

Каталина медленно подняла ошарашенные глаза от пола на женщину и практически одними губами, хрипло и тихо выдавила из себя:

— А я и не собиралась убегать.

В голове до конца не укладывалось все, что она только что услышала. Но, если брать в расчет, что каждое сказанное слово Элеоноры — правда, действовать нужно незамедлительно. Каталина не знала, что нужно делать, но на уровне души чувствовала, что каждая секунда промедления может оказаться чреватой самыми неприятными и страшными последствиями.

Она вскочила на ноги, промчалась мимо Элеоноры и, не переходя на шаг, побежала в сторону своего номера. Отис. Да, Отис должен помочь.

А ведь у Каталины уже есть материал для статьи. Нужно всего лишь взять документы и пешком дойти до деревни, откуда попросить кого-нибудь довезти ее до аэропорта. Эта мысль на секунду осветила Каталину такой радостью, что у нее на лице даже появилась улыбка. Она раскрыла это дело, она смогла. Тайна отеля-убийцы теперь не является тайной.

Но в следующий миг Каталина подумала о Джин, умирающей в своей кровати, о Тони, который, оказывается, ей в отцы годится, о всех остальных людях, которых так или иначе задела эта смертельная гонка с дьяволом. Девушка остановилась у двери в свой номер и с обреченностью и пугающей уверенностью в глазах взглянула на позолоченную цифру «10» чуть выше уровня ее глаз.

Да, она могла бы уехать прямо сейчас. Убежать. Скрыться. Вернуться в Нью-Йорк с новенькой статьей для «Мистических хроник» и стать легендой журналистики. Но она не будет этого делать — слова, чуть ранее сказанные Элеоноре, не были пустым звуком. В юности Каталина верила, что сможет не только открывать глаза людей на события вокруг, но и помогать им. Она должна помочь и сейчас. Всем, кто оказался заточен в этом проклятом отеле. Но что нужно для этого сделать?

Путаясь в собственных мыслях, Каталина вошла в номер, и ее сердце пропустило удар — на кровати сидел человек. За доли секунды девушка испугалась надвигающейся смерти, собралась сражаться до конца, но в следующее мгновение осознала, что фигура, лицом уткнувшись в свои ладони, принадлежит Тони Виллигану.

— Бог мой, — молвила Каталина, увидев, что плечи парня чуть содрогаются. Неужели… Нет, об этом было даже страшно думать. Каталина превратилась в оголенный провод — все ее чувства обострились, нервы застряли где-то на уровне предела. Медленно ступая по полу, девушка прошла к кровати и села рядом с Тони. От ее прикосновения парень вздрогнул и посмотрел перед собой покрасневшими и опухшими глазами.

— Джин, — тихо прошептала Каталина. «Джин умерла?» — хотела спросить она, но это слово, слово, которое клеймом отпечатывалось в сознании и не заживающим рубцом напоминало о себе каждый день, так и не могло слететь с тонких губ.

Тони медленно качнул головой из стороны в сторону, слеза на его нижних ресницах качнулась в такт и обрушилась на колени. Каталина почувствовала себя так, словно ей предоставили доступ к воздуху. Жива.

А пока человек жив, можно все изменить.

— Она звала тебя, — хрипло выдавил из себя Тони с такой болью в глазах, будто каждое слово резало его горло лезвием, вспарывало лёгкие. — Поторопись, пока Элеонора не заметила пропажу ключей.

И Тони вложил в ладонь Каталины длинный одинокий посеребренный ключ. После этого он вновь спрятал лицо в ладонях.

Когда Каталина шла по коридорам в сторону западного крыла, — какой раз за день? — она думала о том, каково быть вечно молодым и вечно заключенным. Больно ли каждый день на протяжении полувека видеть одни и те же стены, одни и те же лица? Как, после произошедшего, Тони удалось сохранить в себе человечность, жизнерадостность и ту солнечность, которой он выделился в первый же момент их встречи? Страшно ли знать, что ты вечен, когда на твоих глазах умирает лучший друг?

Оказавшись на втором этаже, Каталина прошагала в самый конец коридора, вставила ключ и повернула его. Замок отворился с таким громким щелчком, что, подумала девушка, его могла услышать и Элеонора в библиотеке. Осторожно, чтобы не издавать лишнего шума, повернув ручку, Каталина приоткрыла дверь.

Комната Джин была погружена в полумрак. Тяжелые темные шторы не пропускали в помещение последние лучи уходящего дня. Кровать Джин стояла на том же месте, что и в номере Каталины: четыре толстых резных столба уходили в потолок, бордовый задернутый полог прятал хозяйку комнаты от чужих глаз. Каталина, сама не понимая, чего боясь, вошла внутрь, закрыла за собой дверь и по мягкому ковру прошла в сторону кровати. Оттуда донёсся стон, полный боли. Блондинка дрожащей рукой сжала бордовую материю и потянула ее в сторону.

Джин лежала в своей кровати головой на высокой подушке. Каталина присела на самый край и щелкнула лампу на прикроватной тумбочке. Тусклый свет едва ли скрашивал обстановку. Тени под глазами стали еще темнее, скулы ярче выразились, щеки впали. Бледные иссохшие губы едва заметно шевелились. Каталина, конечно, мало знала Джин, но очень сомневалась, что девушка читает молитву. Да и вся брюнетка словно иссохла, стала меньше. Каталина не могла верить своим глазам — ещё вчера Джин валялась в снегу, Джин смеялась, Джин разговаривала. И вчера это была пятнадцатилетняя Джин, у которой впереди целая жизнь. Сейчас же перед Каталиной лежала умирающая взрослая женщина. Блондинка осторожно сжала тонкие и холодные пальцы девушки в своей ладони. Веки Джин чуть дрогнули.

— Каталина? — прошептала Уолтер, и Каталина почувствовала, каких трудов стоит девушке каждая буква, ни то, что слово.

— Да, это я, — тихо отозвалась Гринбруст и, словно в доказательство своих слов, посильнее сжала пальцы Джин. — Если всему виной я, а так и есть, боже, Джин, — Каталина судорожно втянула в себя воздух, пытаясь сдержать наплыв слез, — мне жаль. Мне так жаль. Прости меня.

— Ты не виновата, — медленно, делая паузы после каждого слога, проговорила Джин и чуть приоткрыла глаза. — Посмотри на меня.

Каталина замотала головой, рассыпая во все стороны светлые кудри и продолжая упрямо сверлить глазами руку Джин.