— Она еще и огрызается! Безобразие. Хотят навести порядок в стране, а сами вещи за собой убрать не могут, — причитая себе под нос, женщина накинула шаль на плечи и направилась к выходу. Напоследок она пригрозила Келли пальцем: Приберись!

Девушка не стала ничего отвечать, но шумно выдохнула и бросила в мою сторону грозный взгляд, как будто это я была виновата в случившейся сцене. В повисшем молчании я чувствовала себя неловко. Сказать что-нибудь? Нет, мое настроение уж точно не располагало к знакомствам, да и Келли казалась не слишком дружелюбной.

Я стянула с себя обувь и забралась под одеяло.

Итак, я в лагере мятежников.

Возможности вернуться назад у меня нет, даже если очень захочется. Должно быть, стража уже доложила отцу о случившемся — если только они не перекладывают друг на друга неприятную обязанность рассказать о побеге. Поймет ли он, что я сбежала сама? Или решит, что меня снова похитили?

И как там Эдна? Удивилась, наверное, что я пропала. Это даже хорошо — так её эмоции будут выглядеть натурально, если люди отца придут с расспросами.

Я перевернулась на другой бок. Мысли путались, а к непроходящему головокружению добавилась тошнота. До этого о симптомах магического истощения я знала только понаслышке. Я сглотнула. Попыталась представить, что будет с моей жизнью дальше. Воображения не хватило.

Кристобаль

Кристобаль не лгал, когда жаловался на усталость. Эйфория от спасения, которого он не ждал, сошла так же быстро, как и нахлынула.

Он и правда едва стоял на ногах. Заключение больно ударило не только по самолюбию, но и по здоровью — рану от стрелы в плече все еще саднило, а по всему телу ныли синяки, следы недавних допросов.

Арден собирался обработать раны и лечь спать. В шатер за ним последовал Гилберт, чтобы помочь избавиться от кандалов, но Кристобаль знал, что тот ждет еще и объяснений. Мужчина ревностно относился к безопасности их лагеря: появление плененного Ардена в объятиях с дочкой лорда Ферроу казалось прямой угрозой этой безопасности. Пришлось коротко пересказать ему злоключения последних дней: похищение, преследования, обмен заложниками.

Слова о смерти Селима прозвучали сухо. Гилберт слушал с деликатным сочувствием: он знал, как важен был для Ардена старик. Селим воспитывал еще его отца, учил маленького Кристобаля обращаться с мечом и последовал за ним, когда королевский указ нарек его государственным изменником.

Гилберт еще неделю назад говорил, что обвести вокруг пальца лорда Ферроу ради спасения Селима — задача не из простых. Королевский советник по вопросам безопасности не так прост, как изнеженные лорды, тут же выкладывающие мешок монет за возвращение любимой дочурки. Но нельзя же было не попытаться. Гилберт откупорил бутылку с травяным ликером, налил понемногу в пару глиняных чашек и протянул одну из них Кристобалю. Выпили они молча, не чокаясь. Ликер обжег пустой желудок. Арден ненадолго закрыл глаза, прежде чем продолжить объяснения.

Гилберт мучал его расспросами еще минут двадцать. Особенно его волновало, зачем дочери лорда Ферроу помогать Кристобалю бежать — он видел в этом подвох и не верил в благородные намерения. Пришлось постараться, разубеждая его.

— Ладно уж. Отдыхай, — вздохнул Гилберт, наконец, вставая. Уже откидывая полог шатра, чтобы уйти, он на мгновение замялся. — И все-таки я поручу приглядеть за ней. И поставлю в лагере еще нескольких часовых. На всякий случай.

Кристобаль устало кивнул и прикрыл веки.

— Хорошо.

Сказать откровенно, Арден почти не верил, что сможет выбраться из этой передряги живым. Так и видел мерзкую улыбку Робастана — его величество наверняка захотел бы лично засвидетельствовать почтение, когда Кристобаля доставили бы в столицу в кандалах. Арден всегда подозревал, что для него все может закончиться так — арестом и судом за выдуманную измену. Но никак не предполагал, что его спасает девушка, которую он же и похитил.

Настороженность Гилберта можно было понять: с чего бы дочке лорда Ферроу вдруг помогать своему похитителю? В опыте Ардена бывало всякое — тот же Гилберт до сих пор, усмехаясь в усы, припоминал ему ту девицу, что два года назад повисла у Кристобаля на шее и не желала с ним расставаться даже после того, как за нее честно передали весь выкуп. Кристобаль на силу отделался от нее разговорами о том, что не достоин столь прекрасной леди. Но с Иветт все было иначе. Она не походила на влюбленную дурочку, очарованную образом благородного разбойника. Да и все дни своего заключения она рвалась домой — к семье, к этому своему жениху.

Кристобаль не сомневался в мотивах Иветт. Он хорошо помнил, как девушка дрожала в его руках, когда Вильфорд Ферроу проводил мечом по горлу Селима. Помнил её страх, когда кто-то из гвардейцев едва не вспорол ей руку в доме у Мэрион. И если отец действительно рассказал ей, как Кристобаля назначили главным изменником Гиллиада… что ж он не видел ничего такого уж удивительного в том, что Иветт помогла ему сбежать.

Заклинание перемещения (удача, что сил Иветт на него хватило, у Ардена на сей счет были серьезные опасения) было сплетено надежно — не выследишь. Из темницы они сперва попали в его поместье, пустующее последние четыре года, и только потом перенеслись в лагерь, укрытый в гористой местности на севере королевства. Придворные маги ничем не помогут лорду Ферроу в поисках. Кристобаль уже применял такие заклинания, пусть и редко — энергии они отнимали немало.

Нет, он не видел причин сомневаться в Иветт. За последние дни он успел привыкнуть к девушке: к тому, как она краснеет от смущения, поджимает губы, думая над ответом, или возмущается после невинного подкола. Было в ней что-то очаровательное — что-то, от чего он продолжал думать о ней с улыбкой, даже когда её не было рядом.

И когда она нерешительно замерла перед его камерой, он, честное слово, не поверил своей удаче.

Отчасти Кристобалю было даже совестно за то, что он ввзял её во все это. С другой стороны, он спас её от замужества с Бредвином, этим напыщенным идиотом. Ардена отчего-то бесила идея, что Иветт может пойти с этим человеком к алтарю рука об руку. Вероятно, в нем говорило человеколюбие — никто не заслуживал провести всю жизнь с кем-то вроде Бредвина Дейна.