Но кто эта незнакомая женщина? Хотя нет, Лиля уже видела ее сегодня… Да ведь это регистраторша из загса! Что ей здесь нужно?! Или явилась сообщить, что товарищ Говоров не велит студентам гулять на «незаконной» свадьбе? С товарища Говорова станется!

Да будет ли конец потрясениям этого дня?!

– Здравствуйте еще раз, товарищи! – привычно перекрывая шум, воскликнула регистраторша, разглядывая Лилю, одиноко сидящую за столом. – А где Камышев? Надеюсь, он не передумал жениться?

Родион проворно выскочил из-под стола, сжимая в кулаке сережку:

– Здрасьте…

– Готовы ли вы сочетаться законным браком? – вопросила регистраторша тем торжественным «государственным» тоном, каким много-много раз задавала этот вопрос в высоком зале с колоннами.

Все так и ахнули.

Комендантша приподнялась было, готовая возмущенно воскликнуть: «Так разве они еще не сочетались?!» – но декан, который был человеком снисходительным и сообразительным, властно усадил ее обратно.

– Готовы! – решительно заявил Родион.

– Приступим! – так же решительно заявила государственная дама.

Лиля встала рядом с Родионом, потом, спохватившись, снова нацепила на голову фату, которую сняла было, чтобы не мешала за столом.

– Итак! Камышев Родион Петрович, готовы ли вы взять в жены Говорову Лилию Михайловну?

– Да! Готов! – крикнул Родион.

Регистраторша кивнула и снова спросила:

– Говорова Лилия Михайловна! Готовы ли вы взять в законные мужья Камышева Родиона Петровича?

И в это мгновение Лиля вдруг увидела в дверях отца! Чуть позади стояла какая-то женщина с огромным букетом, который заслонял ее лицо.

Но разглядывать, кто это, не было времени. Да и зачем?! Главное, что папа приехал, что он исправляет свою жестокость – и что надо отвечать на главный в жизни вопрос.

– Да! Готова! – радостно заявила Лиля.

– Пожалуйста, распишитесь.

У обоих дрожали руки, тем более что расписываться пришлось на весу: положить свою красную папку регистраторше на заставленном снедью столе было просто некуда!

Однако это не имело ни для кого никакого значения.

– Именем Союза Советских Социалистических Республик объявляю вас мужем и женой! – провозгласила регистраторша, вручая Родиону свидетельство о браке.

Кругом радостно заорали, а Лиля, вдевая в ухо сережку, побежала к отцу. К ее изумлению, рядом с ним стояла Тася!

«Зачем он ее привел?!» – мелькнула было возмущенная мысль, но Лиля отогнала ее, чтобы не портить себе настроение. Ведь папа все же приехал!

– Папочка! – бросилась Лиля ему на шею. – Спасибо, что ты все-таки разрешил! Спасибо!

– Ты, дочуня, не мне спасибо говори, – ласково улыбнулся отец, – а вот Тасе скажи.

У Лили пропала улыбка.

– А при чем тут Тася? – холодно спросила она.

– Это она все! – чуть смущенно объяснил отец. – Примчалась в горком, там все вверх дном перевернула… В общем, убедила меня!

– Михаил, я прошу тебя, не надо, – тихо сказала Тася.

– Это правда?! – изумилась Лиля. – Спасибо тебе большое!

И она порывисто поцеловала Тасю в щеку.

Та обняла ее, прижала к себе:

– Господи, как же я давно ждала этого!

Лиля отстранилась и с изумлением увидела слезы в ее глазах.

– Подождите… – пробормотала она настороженно. – Я ничего не понимаю!

Теперь изумилась Тася:

– Как? Ты что, не прочла мое письмо?

– Я ничего не читала, – удивленно покачала головой Лиля.

– Но как же… – растерянно пробормотала Тася. – Миша, Миша! Она не прочла письмо!

– А какое письмо, Тася? – удивился и он.

– Но я же написала письмо! В день твоего шестнадцатилетия! – сбиваясь, пыталась объяснить Тася. – Прямо перед своим уходом. Я там все объяснила… как ты у меня родилась, как я потеряла тебя после бомбежки… Я же уверена была, что ты все прочла, просто не смогла понять меня!

Лиля ошарашенно смотрела на нее.

Да нет, не может быть! Неужели Тася в самом деле сказала это: «Ты у меня родилась»?

– Значит, ты моя…

Она не могла произнести это слово, хотя отец уже шевелил губами, как бы подсказывая его, и Тася смотрела с таким волнением!

Нет, Лиля не могла ее назвать матерью. И никогда не сможет! У нее есть мать, и никакая другая ей не нужна – тем более такая, которая лгала ей всю жизнь, так умело притворялась…

Зачем? Почему?! Ведь сколько Лиля себя помнит, Тася всегда была рядом! И если сейчас она говорит правду, как она могла позволить, чтобы Лиля называла матерью другую женщину?!

– Какие же вы… – с трудом выговорила она. – Какие же вы обманщики и лицемеры. Да – обманщики и лицемеры, вот вы кто!

Кончится ли когда-нибудь этот день?!

Лиля кинулась вон из комнаты, словно надеясь убежать от невыносимой, оскорбительной лжи, которая на нее вдруг обрушилась.

Родион, что уже давно с беспокойством поглядывал на этих троих, бросился следом.

– Миша, она не простит… – пробормотала Тася, безнадежно глядя вслед дочери. – Ничего не изменилось! Она не простит.

Говоров молчал, находясь в полной растерянности.

Тася посмотрела на него, печально улыбнулась и произнесла:

– Хотя что прощать-то? Прощать нечего! Я ведь ничего плохого не делала. Я любила ее, заботилась о ней. Ну, сказали мы ей, что…

Она осеклась и безнадежно, сникнув, прошептала:

– Господи, какое же это несчастье – иметь дочь, которой ты не нужна!

– Ну, главное, что сказали, – погладил ее по плечу Говоров. – Главное, что сказали!

Тем временем Лиля, ничего не видя перед собой от слез, сбежала по лестнице и остановилась только потому, что закончился пролет и она уткнулась в подоконник.

– Лиля! – налетел на нее сзади встревоженный Родион.

Обнял и горячо, сочувственно зашептал:

– Лиль, постой! Успокойся! Ну я понимаю, что для тебя это как гром среди ясного неба! Но ты посмотри на ситуацию с другой стороны. Теперь у тебя две мамы, два папы. И какие папы! Шульгин, к примеру… Судя по тому, как одета твоя мама…

– Мама? – с горечью повторила Лиля. – Мама… Как же странно называть постороннего человека самым родным словом! Родя, что мне делать?

– Перестань переживать! – приказал он. – Пойдем, перед гостями неудобно!

Лиля сокрушенно кивнула.

Ей никого не хотелось видеть: ни гостей, ни даже Родиона. Ей хотелось поговорить с отцом!