Пароход все более набирал скорость, пристань отдалялась пропорционально уменьшению пассажиров. А скоро на берегу осталась лишь небольшая группа провожающих, среди которых выделялись лишь молодой человек в черной шляпе, стоявший впереди, да пожилая пара, о чем-то заговорщицки разговаривающая.

Огромное корабельное колесо, разбрасывая тучу брызг, усиленно вращалось, все дальше увозя пассажиров.

В носовой части, как раз под капитанской рубкой, собрался народ и что-то оживленно обсуждал, некоторые, явно не сдерживаясь, весело смеялись. Молодой человек в фетровой шляпе, поежившись от зябкого ветра, поспешил в сторону собравшихся. Стараясь держаться немного позади, за ним следом заторопился и Феоктист Евграфович.

Внизу, там, где размещались пассажиры третьего класса, какой-то тощий мальчуган лет двенадцати, проявляя невиданную гуттаперчевость, выделывал всевозможные фигуры: он забрасывал ноги на плечи, чесал пяткой ухо, ходил на руках, совершал всевозможные перевороты и мостики. Некоторые из его упражнений были настолько остроумны и изящны, что публика, не удерживаясь, хлопала в ладоши. А потом, будто бы сговорившись, принялась кидать ему мелочь на палубу. Молодой человек в котелке не остался безучастным к зрелищу, выудив из кармана серебряный рубль, он некоторое время вертел его в пальцах, явно демонстрируя собравшимся собственную щедрость, – блестящие поверхности отражали лучики солнца, посылая их на натертую палубу, – и только после этого кинул монету малолетнему артисту. Удовлетворившись уважительными взорами, обращенными в его сторону, купец потерял интерес к выступлению и, заложив руки за спину, затопал в сторону капитанской рубки. Вернулся он явно смущенный, после чего опустился на плетеное кресло рядом с крупным господином средних лет.

* * *

Любезно улыбнувшись, мужчина поинтересовался у молодого человека, присевшего рядом:

– Это не вас так шумно провождали? С гармошкой, со священником, с иконой?

– Меня, – улыбнулся молодой человек, явно польщенный.

– Видно, вы в городе знатный человек.

– Есть такое дело, – не без гордости протянул Евдоким. Новый знакомый нравился ему все больше. – Меня в городе всякий знает, – приосанился он. – Как-никак купец с большим состоянием.

– Вот как. Чем же вы занимаетесь?

– Всем понемногу: торговлей, лесозаготовками, заводик по обработке древесины имеется, от батюшки осталось… А сейчас за рыбный промысел взялся. Только одних доходных домов у меня шесть штук будет!

– Ого! – уважительно проговорил попутчик. – И что же вас заставило оставить все свои дела и отправиться в дальнее путешествие? – Погрозив пальчиком, продолжал с улыбкой: – Признавайтесь, наверняка здесь замешана какая-нибудь красивая барышня! У такого человека, как вы, просто обязана быть дама сердца.

Пароход все более набирал скорость. От пристани, оставшейся далеко позади, была видна только водонапорная башня и кусок элеватора, змеевидно спускавшегося к самой воде. Евдоким Филиппович, отучившийся четыре класса в городской гимназии, прекрасно ведал о том, что причина в выпуклости земли. Через какой-то километр водонапорная башня и элеватор спрячутся за рельеф.

Печально вздохнув, Евдоким изрек:

– Нет у меня барышни.

– Ох, вы и шутник, – не поверил новый знакомый. – У такого красавца, как вы, и нет барышни?

– Кхм… Возможно, что барышень для утех я и найду… Как-никак в городе первый жених. Да только все это не то! – Его губы слегка скривились – Мне не нужна какая-то там мадмазелька, я человек серьезный… Для супружества мне нужна графская или княжеская дочь. В Москву я еду, может, там удастся невесту отыскать! В Нижнем высаживаюсь, а оттуда по железке до Первопрестольной.

– Эко, вы куда хватанули!

– Мы, Ануфриевы, на малое не размениваемся, нам всегда большое подавай!

– Оно и верно!

– А потом, мне ведь приданое за княжну не надобно, мы и сами при больших капиталах, – не без гордости протянул Евдоким Филиппович. – И о чадах нужно думать. Князья Ануфриевы – ого-го как звучит! Не хуже, чем князья Оболенские.

– Ваши стремления весьма похвальны, – уважительно протянул сосед. – Уверен, что у вас все получится.

– А еще я еду для того, чтобы нужными знакомствами обзавестись. Уму-разуму в путешествии набраться. А кто у нас в городе? – Махнув безнадежно рукой, продолжил: – Одни купцы! Им бы только мошну поболее набить, а мне бы с человеком умным познакомиться, поговорить бы с ним о всяких благоразумных вещах. Может быть, меня бы кто на путь истинный наставил, глядишь, тогда бы и в благородные попал. И в долгу бы перед этим человеком не остался.

– Вы все правильно рассчитали, молодой человек: таким людям, как вы, ваш городок должен казаться затхлым. Так ведь и заплесневеть можно! Вам нужно подаваться в столицы: в Москву, в Петербург… Только там настоящая жизнь. А однако вы, молодой человек, весьма везучий.

Ануфриев широко заулыбался:

– Неужто прослышали? Третьего дня я три тысячи рублей в карты выиграл!

Новый знакомый усмехнулся:

– Я не о том.

– А о чем же? Ага! – просиял от радости Евдоким Филиппович. – Вы, верно, прослышали о том, что, когда я пьяный неделю назад с голубятни свалился, так на мне и синяка не было.

Сосед весело расхохотался:

– Вовсе нет, любезный. Я о том, что еще и часу не прошло, как вы от своего города отъехали, а вот такого важного знакомого приобрели.

Евдоким завертел головой, удивленно захлопал глазами:

– Что-то я в толк не возьму, уважаемый господин, о чем это вы?

– Ну да, конечно… Вы знаете, кто я такой?

– Откуда же мне знать… Хотя, постойте, – ликующе воскликнул Ануфриев, – вы приказчик из бакалейной лавки на Рыночной! А я-то все думаю, откуда мне ваше лицо знакомо!

Новый знакомый поморщился:

– Право, какой вы недогадливый. А я ведь граф Демидов, екатеринбургский промышленник.

Евдокима Филипповича будто подбросило какой-то пружиной:

– Неужели собственной персоной?!

Граф утвердительно закивал:

– Самый что ни на есть. Только на одном Урале у меня с десяток металлургических заводов.

– Ух, ты! Я против вашего капитала всего-то вша безродная.

– Полноте вам, – отмахнулся граф. – Каждый из нас на своем месте находится. Не откажете мне в одной маленькой просьбе?

– Господи, ваше сиятельство, да просите о чем угодно! В лепешку расшибусь, а сделаю! – заверил Ануфриев.

– В лепешку совершенно не нужно, а вот только никому не надо рассказывать о том, что я нахожусь на этом пароходе.

– Отчего же? – захлопал глазами Евдоким Филиппович. – Почету сколько будет! Чего же отказываться?