litbaza книги онлайнСовременная прозаНа прибрежье Гитчи-Гюми - Тама Яновиц

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 85
Перейти на страницу:

– Бедные люди носят яркую одежду, а богатые предпочитают тусклые тона, – сказала мамочка, обведя нас взглядом.

– Приглушенные, – хором поправили ее мы.

– Пока мы не разбогатели, будем носить все яркое, – сказала мамочка. – Впрочем, может быть, вам это уже не нравится?

– Только яркое! – завопили мы. – Как оперенье павлина! Все охристое, изумрудное, салатовое.

– Парчовое, – сказал Пирс.

– Парча – это не цвет, – презрительно заметила Мариэтта.

– Вот чего я желаю всем своим детям: красоты, ума, чувства юмора и высокого роста, – сказала мамочка. – Долго ли продержишься на красоте?

– От восемнадцати до сорока пяти, – ответили мы. – Потом пластическая операция.

Пока мамочка смотрелась в пудреницу, мы кружились в импровизированном танце, напевая:

– Бирюзовый, лимонный, багровый, сиреневый, алый, лиловый! – Это Теодор еще раньше сочинил.

– Черт возьми, – сказал Теодор. – Над этой песней надо еще поработать.

– Мам, расскажи, что нас ждет! – сказала я, когда мы, напевшись и наплясавшись, в изнеможении повалились на пол.

– Да, мамочка! – закричали все остальные. – Предскажи будущее!

– Каждый из вас получит от меня предсказание, – сказала мамочка и прищурилась.

– Эй, подождите! – крикнул Теодор. – Вы правда считаете, что песенка ничего?

– Теодор! – зашипели на него мы. – Заткнись. Мы ждем предсказаний.

– Тебе, мой младший сын, – волшебный дар кулинара. Вижу тебя в поварском колпаке, выходящим из кухни самого роскошного нью-йоркского ресторана. Твоего собственного!

Леопольд благодарно кивнул.

– Тебе, Теодор, – твое имя в неоновых огнях на рекламе самого популярного бродвейского мюзикла.

– Сколько он выдержит представлений? – спросил Теодор.

– Не знаю, – сказала мамочка. – Сотни. Тысячи. А тебе, Мод, – дар быть неотразимой для мужчин. И дар этот с годами не иссякнет.

– Я тоже такое хочу! – сказала Мариэтта.

– Нет, Мариэтта, – сказала мамочка. – Ты тоже можешь быть неотразимой, но ты – ты будешь писать стихи, будешь читать их со сцены, в серебряном платье с шифоновым шарфом. Или ты предпочитаешь карьеру психиатра? – Мариэтта покачала головой. – Отлично, значит, будешь поэтом.

– Мама, а если мне не удастся написать ничего оригинального?

– Единственное, что мешает тебе быть оригинальной, так это ошибочное убеждение, что тебя кто-то слушает. Возьми все из старых книг, замени слово-другое, никто и не заметит.

– Правда? – промурлыкала, как довольная кошка, Мариэтта. На мгновение мне показалось, что она вот-вот начнет вылизываться.

– А со мной что? – спросил Пирс.

– Проще простого, – сказала мамочка. – Ты станешь знаменитым киноактером.

– Круто, – сказал Пирс. – Работы много будет?

– Нет. Все вы должны помогать друг другу, не забывать друг друга ни в горе, ни в радости и перестать грызться.

– Это, пожалуй, слишком, – сказал Теодор, и мы направились к двери.

11

– А у англичанина какая машина? – спросила я, когда мы все упихивались в нашу.

Хорошо бы, у него была новая. В нашей машине пахнет плесенью и ржавчиной, хотя Теодор и обтянул сиденья искусственным мехом тигровой расцветки. Из-под днища все время дымит, и Пирс ничего не может с этим поделать, только постоянно бормочет себе под нос что-то про каталитический дожигатель.

Руль и приборная доска заросли паутиной. Пирс как-то хотел ее смахнуть, но мы не разрешили – мы давно уже привязались к живущему в машине пауку. Это не коричневый паук-отшельник, а какой-то другой, с мощным желтым задом, которым он любит вызывающе покачивать. Пауку нравится ездить с нами на прогулки – это всегда видно по тому, как он начинает махать лапками. Иногда мы приносим сонную муху и суем гостинец ему в паутину.

– Ты разжирел, – сказала Мариэтта Леопольду, сидящему у нее на коленях. – Полюбуйтесь! – Она ущипнула его за бока. – Настоящие жопьи ушки.

– Терпеть не могу этого выражения, – сказала я. – Так какая у англичанина машина?

– По-моему, арендованная, – сказала мамочка, пытавшаяся выехать со двора задом. Она терпеть не может ездить задом, потому что считает это противным Божьему промыслу. – Это что такое? Я на кого-то наехала?

– Я разжирел? – сказал Леопольд. – Вы правда думаете, что я жирный?

– Ну разве ты можешь быть жирным? – сказала я. – Тебе же всего шесть лет.

– Тебе-то откуда знать? – сказал он. – Ты же без очков ничего не видишь. Надо мне больше приседаний делать.

– Зацикленность на собственном теле – признак душевного убожества. Я думала, членам моей семьи оно не свойственно, – сказала мамочка, чудом не наехав на дерево.

– Мам, хочешь, я поведу? – предложил Пирс.

– Нет, Пирс, спасибо. В этом нет необходимости. Может, вам не нравится, как я вожу, но я хотя бы еду медленно и никогда не попадаю в аварии.

– Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я была деревом, – сказала я. – Помню, как меня распилили пополам. Противное ощущение.

– Леопольд, пересядь к Теодору, – сказала Мариэтта. – Ты слишком тяжелый, у меня от тебя ноги зудят.

– Только не ко мне, – сказал Теодор. – Я только что выгладил брюки.

– Все меня ненавидят, – сказал Леопольд.

– Садись ко мне, – сказала я. – Я тебя не ненавижу. Я не такая, как они.

Леопольд перелез через Теодора, сел ко мне на колени, свернулся калачиком и обвил руками мою шею. Я потерла его животик, твердый и круглый, как половинка дыни.

– Малыш мой любименький, – сказала я и, самодовольно ухмыляясь, обвела взглядом остальных.

Пирс повернулся ко мне.

– Ты хуже мамочки сюсюкаешь.

– Она сюсюкает умиротворяюще, – сказала Мариэтта.

– Слащаво, – сказал Теодор. – Типичное поведение женщины определенного возраста.

– Кретины слабоумные! – сказала я.

– Дети! – сказала мамочка. – Я этого не потерплю! Вы что, не можете не ругаться? Я так в аварию попаду. Какие вы все озлобленные!

– Убери руки с моей шеи, – сказала я Леопольду. – Ты меня задушишь.

– В лифте мама вечно всем улыбается и со всеми здоровается, – сказал Пирс.

– А в супермаркете пытается очаровать кассиршу, – сказала Мариэтта.

– Ей хочется, чтобы все ее любили, – сказал Теодор. – Чтобы доказать, что лучше ее никого нет. Это так утомляет.

– Как сучка, которая валится на спину, едва завидев кобеля, – сказала Мариэтта.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 85
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?