Торгрим не мог не заметить странную реакцию Великана Гримарра. Здоровяк подался вперед, как будто пытался буквально вобрать в себя каждое ее слово. Пока Конандиль негромким мелодичным голосом вела свой рассказ — уверенно, монотонно, без тени страха, — Гримарр то радовался, то злился, то становился подозрительным. Он нервно оглянулся на собравшихся мужчин, каждый из которых заинтригованно, с любопытством смотрел на девушку. Торгрим видел: хозяину очень не нравится, что столько ушей слышит эту историю.

Как только Конандиль описала, как они причалили к берегу, чтобы спрятать сокровища, Гримарр рыком перебил ее рассказ и поднял руку. Он велел Харальду заставить ее замолчать. Харальд перевел его приказ, Конандиль замолчала, и тут Гримарр растерялся, не зная, что делать дальше.

Он посмотрел на Конандиль, она — на него, их взгляды встретились. Гримарр явно не хотел, чтобы этот рассказ слышали остальные, но выбора не было. Сандарр был его сыном, Верен — одним из вождей. Оба участвовали в набеге на Ферну, а это означало, что часть награбленного принадлежит и им тоже. Они сражались с Лорканом. Они имели право быть посвященными в эту тайну.

Торгрим и его свита были чужаками, но с этой ирландкой он мог общаться только через Харальда. А что знает Харальд, то знают и Торгрим с Орнольфом, понимал Гримарр.

— Пусть продолжает, — наконец прорычал он.

С уверенностью можно сказать, что рассказ увлек всех. С таким же интересом Торгрим слушал бы скальда, декламирующего стихи о подвигах давно умершего короля. Увлекательно, но к нему не имеет отношения. Он поклялся никому ничего не рассказывать. И он не желал, чтобы его команда узнала о том, как близко лежат целые горы серебра. Ему хотелось отремонтировать свой корабль и отправиться домой.

Гримарр умел держать слово. Он сделал даже больше обещанного. Во время следующего прилива он послал двадцать человек к пришвартованному к берегу «Скитальцу». Прилив поднял судно с илистого дна. Люди Гримарра и Торгрима зашли на борт и перенесли на берег всю еду и запасы воды, весь груз и награбленное добро, которое они везли в Вик, гребные банки, оружие и щиты, меховые накидки и парусину. Они отнайтовали рей и парус, отнесли на берег, так же поступили с бейти-асом, веслами и креплениями для них.

Когда судно стало легче и поднялось выше, полностью высвободившись из ила, с помощью досок, валиков и канатов объединенными усилиями восьмидесяти человек они потащили судно, с которого стекала вода, к границе прилива и дальше из устья реки. Они принайтовали канат к верхушке мачты, потянули за него и перевернули судно на другой борт, чтобы треснувшие доски оказались достаточно высоко над землей и люди Торгрима смогли добраться до пробоины. Когда отрезали парусину, которую Старри с другими моряками привязали над пробоиной, чтобы вода не попадала на борт корабля, все присутствующие качали головами от изумления, что «Скиталец» вообще не пошел ко дну.

К месту, где шел ремонт, доставили обработанные дубовые доски, пилы, долота, деревянные молотки, боры, тесла, топоры, деревянные гвозди. Любой решил бы, что такая щедрая помощь — знак уважения Гримарра, знак его благодарности за помощь в переводе рассказа девушки.

Но Торгрим Ночной Волк довольно хорошо разбирался в людях и поэтому знал, что дело здесь не в благодарности. Гримарру не терпелось отыскать сокровища Ферны, и ему очень не хотелось, чтобы норвежцы крутились поблизости. Чем быстрее они отремонтируют свой драккар, тем лучше для Великана Гримарра.

В Вик-Ло жил человек по имени Агхен, искусный корабельный плотник, служивший Гримарру. Гримарр был не настолько щедр, чтобы предложить Агхена в помощь Торгриму, но он все же послал судостроителя взглянуть на повреждения и помочь советом. Торгрим с плотником осмотрели обшивку, измерили ширину трещин, потыкали ножами в дерево вокруг пробоины.

— Доски крепкие, не гнилые, — вынес свой вердикт Агхен. — По-моему, их не стоит менять. Думаю, их нужно отпилить здесь и здесь… — Он указал туда, где доски соприкасались с остовом изнутри. — Можно соединить вполунахлест новые доски. Если постараться, судно будет таким же крепким, как и раньше.

Торгрим кивнул. Он и сам изначально предполагал так поступить, но было приятно услышать совет такого опытного плотника, как Агхен. Торгриму понравился Агхен. Он был уже немолод и держался с достоинством. Не высокомерно, а с уверенностью человека, знающего свое дело. Они взобрались на борт корабля, который стоял под углом сорок градусов, как будто замерз во льдах, и прошлись по палубе, переговариваясь, Торгрим спрашивал мнения Агхена по тому или иному поводу.

— Добротный корабль, — сказал Агхен. — Вы, норвежцы, умеете строить хорошие корабли, но я вижу, что это не ваша работа. Вы многое в нем изменили, но, насколько я понимаю, строили его датчане. Я бы сказал, что это драккар из Хедебю.

— И наверное, не ошибся бы, — сказал Торгрим. — Это трофей. Я понятия не имею, откуда он и где построен.

На следующий же день принялись за работу: Торгрим и еще несколько человек аккуратно отпиливали пробитую обшивку, пока остальные молотками и клиньями расщепляли дубовые доски, чтобы они стали необходимой толщины и смогли закрыть пробоину. Такелаж разложили и осмотрели, иногда переворачивая. Оружие почистили от ржавчины, заточили, смазали. Требовалось справиться еще с сотней мелких дел, к тому же Торгрим не хотел, чтобы его моряки били баклуши или просто напивались допьяна. В этом датском форте их поджидало столько неприятностей, что он предпочитал держать своих людей за работой.

Харальд, чей желудок всегда подсказывал ему, что пора обедать, как быку его нос, вернулся как раз вовремя. Он решил, что должен встретиться с Конандиль и предложить свои услуги толмача, если Гримарр пожелает еще что-то у нее узнать, или на тот случай, если она захочет что-то сказать, но не сможет. Торгрим кивнул, когда Харальд рассказал ему о своих почти тщетных попытках разговорить пленницу, но какая-то мысль не давала ему покоя. Харальда определенно привлекали молодые женщины, которым грозила опасность. Торгрим как раз начал это понимать и знал, что обычно ничем хорошим это не заканчивалось.

— Гримарр, похоже, не слишком-то радуется тому, что мы здесь, — пришел к выводу Харальд. — Он позволил мне с ней побеседовать, но недолго, казалось, что ему было вообще наплевать, что она говорит.

Торгрим кивнул.

— Она поведала ему все, что знала о награбленном в Ферне, и это все, что его интересует. Наверное, он боится, что она расскажет то, что даст тебе… нам… норвежцам… какое-то преимущество.

Харальд нахмурился.

— Ты сам говоришь, что она уже все ему рассказала. — Он помолчал, размышляя, прежде чем задать очередной вопрос. Торгрим ждал. — И что с ней будет? Как по-твоему? — наконец-то решился спросить Харальд. — Когда Гримарр получит свои сокровища?

— Не знаю, — ответил Торгрим, хотя прекрасно понимал, что ее ждет. — Возможно, Гримарр дарует ей свободу, если она действительно поможет ему найти сокровища.

Он старался, чтобы голос звучал уверенно, но у него не получалось. Торгрим понимал, как малы шансы на то, что Гримарр отпустит девушку. Конандиль была рабыней, молодой и здоровой, она способна работать еще много лет. Как только Гримарр заберет сокровища, он продаст ее на невольничьем рынке в Дуб-Линне или Хедебю. Она была ценным товаром и к тому же ирландкой, а это означало, что Гримарр относился к ней как к предмету, не более того.