Девушка немного растерялась.

— Вы только недавно сказали, что ради меня вы бы пошли на это.

— Ради вас, но не ради вашего красноречия. Понимаете ли вы, в чем тут разница? — спросила миссис Герет. Она сосредоточенно помешивала ложечкой свой чай.

Фледа, оттягивая ответ, сделала несколько глотков и обвела глазами прекрасно убранную комнату.

— Мне совсем не по нраву, если начистоту, что вы забрали с собой так много. Я была потрясена, когда приехала сюда и увидела результат вашего поступка.

— Налейте-ка мне еще чаю, — сказала миссис Герет; и пока Фледа наполняла чашку, снова ненадолго воцарилось молчание. — Если вы были потрясены, моя милая, должна сказать, вы умело это скрыли.

— Да, верно. Я боялась открыть свои чувства.

Миссис Герет принялась за вторую чашку.

— А теперь не боитесь?

— Нет, не боюсь.

— Отчего же такая перемена?

— Я собралась с силами. — Фледа, помолчав, прибавила: — И я поговорила с мистером Оуэном.

— Вы поговорили с мистером Оуэном… — понимающе кивнула миссис Герет. Она поставила на стол чашку и откинулась на спинку кресла, упершись в нее головой и неподвижно взирая на свою юную приятельницу. — Да, я и точно сказала недавно, что ради вас я пошла бы на это. Но вот вы так и не сказали мне — а что я получу взамен?

Фледа задумалась всего на миг.

— Все, чего бы ни пожелали!

— Ах, «все» — это то же, что ничего! Пустые слова. — Миссис Герет, полулежа в кресле, прикрыла глаза с выражением, близким к брезгливости, с выражением человека, который хотел бы забыться сном.

Фледа смотрела на ее спокойное лицо, во сне всегда особенно красивое; как сказались на нем эти несколько недель душевных терзаний, как вдруг стал очевиден ее возраст!

— Что ж, испытайте меня. Чего же вам угодно?

— Заберите его у нее!

Фледа не верила своим глазам: в мгновение ока к ее приятельнице вновь вернулась молодость.

— У Моны? Помилуйте, да как же?..

— Не будьте дурой, вот как! — в сердцах крикнула миссис Герет. Она, впрочем, тут же чмокнула Фледу, чтобы сгладить впечатление от своей резкости, и в довершение сняла с нее шляпку, про которую наша юная леди, войдя в дом, совсем позабыла. Потом ласково поправила ей волосы и деловито одернула на ней жакет. — Я говорю, не ведите себя как последняя идиотка, потому что, к счастью, вы не идиотка — какое там! Кто идиотка, так это я — до меня только сейчас дошло, какого я сваляла дурака. А ведь могла бы догадаться, с первых дней нашего с вами знакомства! Надо же быть такой ослицей! Но это особый разговор.

Фледа ни словом, ни жестом не пыталась ей возразить, как будто смиренно соглашаясь с беспощадностью миссис Герет; и пока приятельница производила внезапные манипуляции с ее внешним обликом, она просто стояла безучастно.

— Каким это образом я могу забрать его у нее? — наконец спросила она.

— Дайте себе волю, доверьтесь своим чувствам.

— Дать себе волю?..

Она произнесла это машинально, теперь уж в точности как последняя идиотка, и сразу почувствовала, что лицо ее словно огнем зажглось от неискренности вопроса. Перед ней вновь возникла знакомая картина — тот самый единственно верный способ повлиять на миссис Герет. Что до самой миссис Герет, все ее движения обрели стремительность; так же порывисто, как она минуту назад подлетела к Фледе, теперь она от нее отошла, и Фледа села, чтобы восстановить душевное равновесие и вести себя разумно.

Хозяйка дома, оставив без внимания жалкий возглас Фледы, энергично поворошила угли в камине и только тогда снова повернулась к ней лицом.

— Итак, сегодня вы дважды — не так ли? — сделали то, чего никогда себе прежде не позволяли: сперва попросили меня об услуге, или одолжении, или уступке — называйте как хотите, — не потрудившись даже толком со мной объясниться, а после, не моргнув глазом, сказали мне — тоже, несомненно, впервые! — одну наглую маленькую неправду.

— Маленькую неправду? — Фледа вдруг ослабела; хорошо еще, что она успела сесть.

— Большую наглую ложь! Устраивает? — раздраженно бросила миссис Герет. — Вы вовсе не испытываете неприязни к Оуэну, голубушка! Вы к нему очень и очень неравнодушны. Да что уж там, дитя мое, вы в него влюблены — так-то! И не смейте мне больше лгать! — крикнула миссис Герет таким голосом и с таким лицом, что у Фледы не было иного выхода, кроме как сдержаться и молча все проглотить. Едва правда вышла наружу — она вышла наружу бесповоротно, и с каждой секундой Фледа все яснее понимала, что иначе и быть не могло. И потому она заранее смирилась с тем, что на нее надвигалось; она откинула назад голову и закрыла глаза — в точности как ее приятельница чуть раньше. Она и лицо закрыла бы руками, если б это не показалось ей еще более постыдным.

— О, вы чудо, чудо! — говорила миссис Герет. — Вы великолепны, и я не ошиблась, когда, едва повстречавшись с вами, тотчас вас отметила и вам доверилась! — Фледа крепче зажмурилась, услыхав последние слова своей приятельницы, но та далеко еще не закончила. — До недавнего времени я ни о чем таком не догадывалась, пока однажды, после его очередного визита, мы не оказались с вами лицом к лицу. У вас внутри словно искра зажглась — меня тогда это глубоко поразило, я даже не сразу поняла, отчего такая перемена. Все дело в том, что вы только что были с ним наедине и что вы держались неестественно. Неестественно — со мной! — добавила она с улыбкой. — Я стала держать ухо востро, и, когда вы сказали, что ничего не спросили про Мону, меня сразу осенило, какое всему этому напрашивается объяснение. Я, как ищейка, взяла след, но вам, согласитесь, виду не подала. Я чувствовала, что все это спрятано у вас внутри, очень глубоко, и что мне предстоит вытянуть вашу тайну наружу. И я ее вытянула, слава Богу! Вчера за завтраком вы расплакались и совершенно меня обескуражили. Да что с вами творится, в чем дело? Помилуйте, Фледа, ведь это не преступление, неужели неясно? — воскликнула в полном восторге миссис Герет. — Сама я в девичестве без конца в кого-то влюблялась, и далеко не всегда это был такой славный малый, как мой Оуэн. Я не в пример вам вела себя не так чинно; думаю, по сравнению с вами, я была просто ужасная ветреница! Но если вы горды и держите все в себе, дело ваше; я тоже горда, хотя несдержанна — в этом моя беда. И что еще хуже, я глупа — как я глупа! Так непроходимо тупа, даже стыдно признаться! И все же никто, кроме вас, не сумел бы меня провести. Не потому ли я доверилась вам, что вы умнее меня? Будьте же умницей, особенно теперь! — Внезапно Фледа почувствовала, что ее схватили за руки: миссис Герет рухнула на пол у ее ног и припала к ее коленям. — Спасите его — спасите его: вы же можете! — жарко умоляла она. — Как вы могли не полюбить его, когда он такой славный? Он правда, правда славный, моя милая, он ведь мухи не обидит, мой сыночек! Вы можете уговорить его на что угодно — вы сами это знаете! Зачем, вы думаете, он дал нам столько времени? Заберите его у нее! Ведь если разобраться, об этом он вас и просит, бедняжечка! Не бросайте его на произвол такой ужасной судьбы, и я никогда не брошу вас, обещаю. Подумайте, что за жизнь ему уготована, с таким-то чудищем, с таким-то будущим! Если вы заберете его, я все отдам. Вы слышите? Даю вам клятвенное обещание, самую священную клятву моей жизни! Утрите ей нос, и он получит назад все до последней деревяшки, которую я вывезла. Дайте мне слово — и с меня будет довольно. Я сегодня же вызову грузчиков!