– Что-то не видел, – сказал он удивленно, – как болотные светляки добровольно даются в руки.

Я пожала плечами, затем отставила руку в сторону, чтобы жук мог взять разгон.

– А Тенадруин появится? – спросила я настороженно.

Лисгард оторвал задумчивый взгляд от светляка и покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Шаман с королем стараются лишний раз не встречаться. Они негласно разделили власть. Его величество обладает безусловной поддержкой подданных. Однако у отца есть сила. В общем, чтобы не создавать проблем, оба предпочитают сидеть по своим углам.

Жучок зашевелился, потер задними лапками и пополз к пальцам с удивительной, для такой козявки, скоростью. На краю ладони приподнял матовый панцирь, прозрачные лепестки крыльев расправились. Под ними сверкнуло желтоватое брюшко.

Жук поднял зад и оттолкнулся на крошечных лапах. К потолку взметнулась сияющая точка и затерялась в сотнях таких же огоньков.

Я проводила светляка завистливым взглядом. Делая вид, что разглядываю сияющую стайку под потолком, я задумалась о придворных интригах. Через минуту голова загудела.

– А казначей никогда не хотел занять трон? – спросила я.

Лисгард едва заметно улыбнулся, голос прозвучал глухо и многозначительно.

– Миледи, поверьте, ему не нужен трон.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась я.

Белокожий подозрительно посмотрел на меня:

– Неужели?

– С такими глазами и без трона живется прекрасно, – проговорила я. – Как посмотрит, душа в пятки. Король должен класть арбалет под подушку каждый раз, как спать ложится.

За спиной радостно вскрикнули:

– О, неужели это милорд Лисгард, сын достопочтенного Тенадруина!

Я резко обернулась. Сквозь толпу стремительно приближается белокожая в жутко тесном платье. Грудь из декольте чуть ли не выскакивает, золотистые волосы уложены кольцами и аккуратно ниспадают на оголенные плечи. Сразу видно – местная знаменитость.

Лицо такое же безупречное, как у остальных солнечных, – пухлые губы растянуты в улыбке, маленький носик дерзко вздернут. Красивая, только глаза сверкают недобрым блеском, взгляд медленно прожигает меня.

Она простучала каблуками по мраморному полу. Оказавшись между мной и Лисгардом, повернулась спиной.

– О, милорд, я так давно не видела вас на собраниях! – противно затрещала пигалица. – Говорят, вы были в рейде? Наверное, очень опасно покидать пределы Светлого леса. О, милорд, вы такой смелый! Я бы так в жизни не смогла.

От ее щебета в голове зазвенело, я выглянула из-за плеча и вытаращила глаза – мол, сделай что-нибудь, мне не нравится смотреть на зад собеседника.

Лисгард растерянно раздул щеки и отшагнул к колонне.

– Эм… Миледи Генэль, – проговорил он запинаясь. – Как поживаете? Да-да, я был в рейде. Гм, позвольте представить вам мою гостью, миледи Каонэль.

Белоухая нехотя обернулась, оценивающий взгляд быстро скользнул по мне. Тонкие брови солнечной искривились в попытке изобразить мышление, губы надулись.

– О, очень необычно, – бросила она небрежно и откинула блестящий локон с плеча.

Не успела я возразить, как Генэль обернулась к Лисгарду и продолжила, будто меня нет:

– Милорд, вы всегда славились отменным вкусом. Вы здоровы? Наверняка есть очень веская причина для такого выбора.

Плечи пигалицы распрямились, уши вытянулись назад. Она сделала несколько жеманных движений руками, то ли поправила невидимые складки на платье, то ли пыль стряхнула. Лисгард отвлекся на ее декольте, я негромко покашляла, но осталась незамеченной.

– Послушай, леди, – начала я.

Белоухая тряхнула копной и решительно отшагнула. Острый каблук впился мне в носок. Мир посиреневел, затылок обдало кипятком.

Миледи Генэль стоит как ни в чем не бывало и что-то бурно рассказывает Лисгарду. Только каблук все сильнее продавливает носок. Услышала, нет, скорее, почувствовала треск – прорвалась ткань на туфлях, острие вошло в беззащитную кожу и медленно погружается между костями. Под ногой хлюпнуло, боль ритмично запульсировала.

В районе солнечного сплетения закрутился горячий комок, гнев растекся по телу. Руки напряглись, я наклонила голову и исподлобья уставилась на точеную спину.

Уши прижались, в глотке заклокотало, как в шаманском котле, сквозь шум крови в висках услышала собственный рык.

Все произошло быстро. Я вцепилась пальцами в холеное плечо, резко развернула к себе. Белоухая не ожидала реакции, голубые глаза изумленно уставились на меня.

Я с размаху отвесила звонкую пощечину и тут же пожалела, что не кулаком. Генэль крутануло от удара, она замерла спиной ко мне.

На секунду все замерло. Затем пигалица медленно повернулась. Ладонь прижата к щеке, глаза как у разбуженного барсука. Пухлые губы зло искривились, пальцы трясутся, глаза помокрели.

– Да как ты… Ошибка природы! – вскрикнула она.

В голове мелькнуло – не надо разговаривать с теми, кого хочу убить. Я прыгнула на белокожую и на лету обрушила серию пощечин на высокородные щеки.

Генэль шлепнулась на пол. Пока я методично лупила не только по лицу, а уже куда попало, она громко верещала и отбивалась.

Резкий рывок откинул от растрепанной белокожей, меня поставили на ноги и развернули. Сквозь сиреневую пелену проступило дикое лицо Лисгарда. Он крепко держит за плечи и что-то говорит. Через секунду расслышала слова.

– Каонэль! Миледи Каонэль! Что вы делаете? Что?! – кричал высокородный.

Я услышала собственное дыхание, частое и шумное. Быстро посмотрела по сторонам – вокруг толпятся белокожие, смотрят оторопело, прикрывают ладонями рты.

С трудом привела дыхание в порядок.

– Вниз посмотри, – выдавила я, указывая на стопу.

Лисгард скользнул взглядом по ногам и выдохнул:

– Святые эльфы…

На месте туфли красуется кровавая дыра с ровными круглыми краями. На белоснежном полу багровые разводы. Каблуки у пигалицы оказались не хуже метательных кинжалов.

Генэль застонала, растопырила ноги и попыталась встать. Дорогое платье свалялось, оборка оторвалась и одиноко валяется рядом.

– Поделом, тварь, – прошипела я. – Повезло, что солнечный меня оттащил.

Сын казначея растерянно кинулся к ней, подхватил под белы руки и поставил. Та моментально прильнула к нему и обмякла. Высокородный аккуратно отстранил белокожую.

– А вы, миледи, – проговорил он неверяще. – Зачем вы это сделали?

Генэль картинно закатила глаза и сделала вид, что вот-вот потеряет сознание. Лицемерка, я не совершила ничего такого, из-за чего можно лишиться чувств.