всего этого великолепия, как неведомая сила толкнула его в грудь, заставив удариться спиной об радиаторную решётку кабины КАМАЗа. После этого, что-то, схватив его за ноги, резко дёрнуло на себя, стащив с кабины в снег, куда он упал на спину. Тут же мгновенно, не давая опомниться, сильные тиски сдавили шейные пластиковые щитки. Если бы защита шеи не остановила сильную челюсть с огромными клыками, Женя бы даже не понял, от чего он умер, крупная собака просто бы вырвала ему полшеи с трахеей, щитовидной железой. Но костюм и в этот раз сыграл свою роль на все сто - Женя был в нём словно в скафандре.

Другие собаки вцепились во все конечности, растянув Женю, словно на дыбе. Гигантский пёс, сдавивший его шею, полагал, что душит свою жертву, однако всё же пытался оторвать плоть, постоянно трясся своей головой, отчего в глазах Жени летали искры. Несколько псов вцепились в район живота, пытаясь порвать брюшную полость и выпустить внутренности наружу. Женя испытывал лишь один дискомфорт: он не мог шевелиться, его плотно удерживали, прижали к земле, но вот проникнуть сквозь костюм ни одной собаке пока не удалось. Конечно, это не могло продолжаться вечно, в конце концов, каким бы не был крепким костюм, зубы многочисленной стаи всё равно найдут лазейку и потихоньку разберут защиту костюма на составляющие, доберутся до плоти. Где Андрей был - неизвестно, так как свозь рычание, повизгивание и движение десятка крупных собак, Женя ничего не слышал вокруг. Винтовка во время атаки стаи упала в снег, да и невозможно было ею воспользоваться в такой суматохе. Пистолет висел на боку в кобуре, до него тоже не дотянуться, руки плотно удерживают, растаскивая их в разные стороны. Но в ладони так и остался лежать нож, которым он чистил фаркоп от снега.

Это было великолепное холодное оружие, такое, на которое лишь раз взглянув, даже не ведающий в этом вопросе человек сразу скажет с восторгом в голосе: «Вещь!». Небольшой, с лезвием не больше пятнадцати сантиметров, сделанным из великолепной стали, с отличной заточкой. Непритязательным на вид с ручкой из чёрного дерева, без всяких там наворотов в виде, дола, называемый в простонародье «Кровостоком», что в корне неправильно, орнаментов или рисунков, каких-либо украшений. Простой, надёжный нож, его Женя нашёл в одной из квартир, и судя по состоянию ножен, хозяин не пылил его на полках. Лишь раз использовав его в качестве разделочного инструмента, Женя понял, что лучше ножа не найти. Этот кусок железа резал кости рыбы и птицы, словно раскалённое железо масло, совершенно не требуя усилий, при этом оставаясь таким же острым после использования. Им можно было бриться в прямом смысле этого слова.

Руку, в ладони которой лежал нож, удерживала одна из собак, вцепившись зубами в предплечье, при этом кисть была совершенно свободна. Псина тянула руку на себя, постоянно трясла мордой, пытаясь порвать препятствие, впрочем, так делали все собаки, пытаясь побыстрей с ним покончить и добраться до вожделенного мяса. Пока пес, что держал его за горло, делал как все, в его голове не могла появиться какая-либо мысль, так как мозги от постоянной встряски не соображали. Но как только Женя замер, пёс стал вести себя спокойно, лишь утробно рыча, удерживать Женю, прижимая к земле. Мозг выдал блестящую идею, что делать дальше. Вывернув кисть с ножом, Женя принялся лихорадочно вертеть её, пытаясь достать лезвием морду животного, удерживающего руку, либо порезать одну из многочисленных лап, что мельтешили вокруг. Собаки не стояли на месте, их было слишком много, и каждая пыталась добраться до него и укусить.

Он не знал, попал лезвием куда или нет, но рука, в которой был нож, неожиданно стала свободной. Не теряя времени (за руку могла вцепиться другая собака), тут же нанёс удар по чёрной псине, что удерживала его за горло. Женя не целился, бил куда попадёт, особо не задумываясь. Нож легко, совершенно не чувствуя сопротивление входил в тело животного. Лишь удар ладони о плоть собаки говорил ему, что лезвие полностью погружено в пса и он, вытащив его, продолжал бить снова. Лишь на пятом или шестом ударе собака взвизгнула и, отпустив шею, шарахнулась в сторону, напоровшись на своих соплеменников, которые плотным кольцом обступили лежачего в снегу Женю.

Это не остановило его, справа находилась следующая жертва, и он продолжил наносить удары ножом налево, и направо, вгоняя узкое и чрезвычайно острое лезвие в бока, шеи, ноги. Вокруг поднялся визг раненых зверей, и в его руку с ножом мгновенно вцепились зубы, не давая возможность продолжить делать фарш из нападающих. Но зато он успел освободить правую руку, которую тут же прижал к телу, закопал её под снег, чтобы её больше не могли схватить и оттянуть в сторону.

Пытаясь на ощупь (в перчатках чувствительности никакой, но зато они спасли его кисти от острых зубов) обнаружить кобуру с пистолетом, Женя понял, что она съехала и теперь находится под ним, в районе поясницы. Приподняться не дали, на его грудь тут же встал тяжёлый самец, у которого из лапы сочилась кровь.

«Значит, успел подранить» - подумал Женя, как в его защитный фартук на шлеме, защищающий шею от укусов сзади и по бокам впился этот подранок и так сильно замотал головой, что у Жени потемнело в глазах.

За надёжность ремешков, удерживающих шлем на его голове, он не переживал, был опыт, когда каннибалы срывали защиту с его дурной головы, и этот опыт был учтён. Женя помнил, как прикрепив ремешки покрепче, чтобы не порвались, был этими же ремешками чуть ли не задушен, когда каннибал пытался стащить его с него, ведь крепление было на подбородке. Тогда крепление шлема чуть не сработало как удавка, теперь имея такой горький опыт, он прикрепил шлем стальными тросиками к самому костюму. Это не мешало крутить головой, запрокидывать её, но защита головы надёжно держалась на месте.

Не прекращая попытки приподнять таз, чтобы просунуть руку под себя, к кобуре с пистолетом Макарова, у которого уже был патрон в патроннике вопреки всем инструкциям по безопасности, Женя пытался елозить из стороны в сторону. Напавшие псы оказались упитанными и довольно тяжёлыми, при этом, видя его движения, набрасывались на него с большей яростью и энтузиазмом. Поняв свою ошибку, он замер, перестав сопротивляться. Стая продолжала рвать его, но он мог себе это позволить, лежать спокойно, понимая, что до плоти им ещё долго добираться.

Вскоре, сначала одна,