суй туда голову, умоляю тебя! А если утонешь? А если задохнешься? А если я тебя стисну?!

— Я осторожненько, — пообещал мелкий пакостник.

Между тем Клава кое-как разделась, от щекотки в интимной зоне приплясывая на месте. Остались только трусики. Она оттянула резинку, широко расставила ноги и попыталась заглянуть вниз:

— Эй, ты где там? Держись за что-нибудь, я трусы снимаю! Смотри, грохнешься — наступлю, не замечу!

— Ой, да хватит угрожать! — рассмеялся Василий своим обычным голосом.

Клава резко обернулась: паршивец за спиной стоит в полный рост, в чем мама родила, хвостом помахивает, лыбится.

— Ну, слава богу, — выдохнула Клава с неимоверным облегчением. И плюхнула поганцу пощечину: — А это за то, чтобы не пугал! Тоже мне, шуточки у него! Вот возьму, обижусь, оденусь и уйду сейчас!

Василий брякнулся на колени, молитвенно сложил руки, заныл:

— Не уходи! Не покидай меня! Видишь, я весь в огне любви — от рогов до копыт!

— Это не любовь, а похоть, — поправила Клава, сложив руки на груди, (вернее, под нею, поддерживая оную, так как еще не привыкла к тому, что бюст перестал отвисать без лифчика).

— Может, и вожделение, — покорно согласился бесенок. — Только всё равно не уходи, а? А я покажу тебе, как можно использовать хвост не по назначению. Идет? У тебя ведь тоже есть хвост.

— Флаф растрезвонил? — нахмурилась Клава.

— Вообще-то хвост всем суккубам полагается, — увильнул от прямого ответа поганец.

8

И ведь сдержал обещание — показал! Уж чего только он ей ни показал!..

Сначала, отбросив покрывало с кровати, Вася продемонстрировал свежее постельное белье в веселенький рисунок: улыбчивые рогатые черепушки с крылышками и с сердечками в глазницах.

— Специально подготовился! — похвастал чертенок.

Клава кисло улыбнулась в ответ. Как-то не особо приятно думать, что кое-кто решил всё заранее за нее. Однако обижаться и хандрить было некогда.

— Давай, доставай свой хвост! Буду тебя учить им владеть как надо! — велел Василий, решительно развязав бантик на кончике своего. Эта ленточка, кстати, была последней тряпицей на его фисташковом поджаром теле.

— Я не знаю, как это сделать, — отвела взгляд Клава, неосознанно прикрывая руками грудь.

Василий гостеприимно усадил ее на постель, объяснил:

— А ты не думай! Ты просто вспомни, что он у тебя есть. Ты же не думаешь постоянно, что у тебя, скажем, есть мизинец на левой ноге?

С этими словами он присел перед ней на полу и ухватил ее за ступню, приподнял, так что Клаве невольно пришлось завалиться спиной на простыни.

— Вот! Он у тебя есть? Есть! — подергал ее за мизинец бесенок. — Так же и с хвостом. Расслабься и почувствуй его. Ощути, как хвост является продолжением твоего копчика. Не сомневайся, он там! Даже когда его не видно и когда ты его не можешь потрогать — хвост у тебя в комплекте.

Клава постаралась не думать, в какой бесстыдной позе она сейчас перед ним развалилась, задрав одну ногу выше головы. Василий ведь не обращает внимания на собственный «огурец», топорщащийся из курчавых зеленых завитков? И на то, что этот самый «овощ» случайно то и дело вскользь касается теплой головкой ее правого колена.

— А, я понял, что тебе мешает! — воскликнул он в воодушевлении.

И ловко сорвал с нее трусики, Клава ойкнуть не успела.

Василий деловито пошарил у нее пониже поясницы, заулыбался:

— Вот! Чуешь теперь?

Теперь Клава действительно почувствовала: чужую руку на своем хвосте! Это было непередаваемо странно.

Раньше она думала как? Хвост нужен птицам в качестве руля для полетов. Нужен зверям для удержания равновесия при беге и прыжках. Кошке нужен, чтобы хлестать себя по бокам, когда злится, или чтобы ходить с ним, как с гордо поднятым флагом, иногда загибать крючком на кончике в знак вопроса. Собаки хвостом виляют от радости или поджимают трусливо. Обезьяны и опоссумы цепляются за ветки деревьев.

А человеку? Зачем человеку хвост? Может, он не зря отсох в процессе эволюции? Клава полагала, что ее хвост способен только болтаться сзади, как неподвязанные лямки фартука. В торжественные случаи на кончик хвоста можно повязать бант, как делал это сам Вася, или привесить блестящую бижутерию, как древнерусские девушки вешали на косы жемчужные или бисерные накосники.

Однако Василий развеял ее заблуждения. Оказалось, хвост для суккубы очень полезное орудие труда! Им можно игриво щекотать партнера в самых разных местах. Можно легонечко оглаживать, дразнить прикосновениями пушистой кисточки. А можно довольно сильно сжимать, обвивая за ту или иную часть тела. Хвостом даже можно стегать, как мягкой плеткой! Василий для демонстрации пару разиков хлопнул ее саму по попе, так Клава не сдержалась, охнула, до того сильными оказались шлепки.

Самая развратная функция хвоста — залезть кончиком партнеру по играм либо в рот, либо в иное отверстие.

— Давай, сначала я покажу, а то ты с непривычки промахнешься и мне своим помпоном в глаз засветишь, — заявил Василий. — Кстати, я хвост сегодня мыл.

Но на всякий случай, чтобы избавиться от успевшей прилепиться к шерстинкам пыли, он тщательно прополоскал кисточку в стоявшем на столе стакане с остывшим чаем. После этого Василий с многообещающим видом фокусника нашел в тумбочке возле кровати баночку ягодного джема, наполовину пустую, вынул оттуда припрятанную чайную ложечку — и ввинтился мокрым кончиком хвоста.

— Открой рот! — попросил бесенок.

Клава недоверчиво приподняла брови. Но рот приоткрыла.

И позволила сладкой кисточке проникнуть внутрь, обмазав губы.

Василий встал, подбоченясь. Длины хвоста хватало, чтобы он мог не поворачиваться к Клаве спиной. Клава посасывала шевелящуюся у нее во рту кисточку и ясно видела, какой откровенный кайф ловит бесенок от происходящего. Раззадоренная эффектом, она принялась активно играть с кисточкой языком, даже попробовала слегка прикусить, очень нежно. Васенька застонал, не стесняясь, закатил глаза. И «огурец» в зеленых зарослях принялся быстро дозревать.

— Стой-стой-стой! — вдруг зашипел бесенок. Высвободил обслюнявленный хвост (Клава и сама не заметила, когда это она успела ухватить его обеими руками), пояснил, сдерживаясь явно через силу: — Я тебе еще не всё показал, подожди. Давай продолжим нашу увлекательную практику по сравнительной физиологии!

Он мягко уложил ее спиной на постель, закинул ноги себе на плечи:

— Ну, приятного мне аппетита! — и ввинтился длинным гибким языком прямо в самое сокровенное.

Клава охнула… и расслабилась. Закинув руки за голову, подгребла поудобнее подушку. Устроившись, груди накрыла ладонями, чтобы не колыхались и не загораживали обзор. Впрочем, смотреть особенно было не на что: кудрявая рогатая макушка, равномерные движения. Другое дело прикрыть глаза и отдаться ощущениям! Клава облизнула губы, сладкие после