Чистые полотенца и гель для душа с древесным запахом. Когда она им воспользовалась, ей стало казаться, что Ксавьер все еще держит ее в своих объятиях. Аллегра вытерлась, обернула волосы полотенцем и пошла искать, что ей надеть. Ничего лучше, чем его хлопковая белая рубашка, она не придумала. На ней она была как короткое платье.

Ксавьер широко распахнул глаза, когда она вошла, в них промелькнуло яростное желание.

Господи, он и правда самый упрямый из всех мужчин, что она встречала в жизни. Неужели он не понимает, что эти чувства, которые они друг к другу испытывают, никуда не денутся?

— Кофе? — спросил Ксавьер.

— Нет, спасибо.

— Я бы предложил прогуляться по саду, но там опять дождь идет.

— Ксав, можешь говорить, сколько захочешь. Это все равно не пройдет.

— Пройдет.

Она подошла к нему и накрыла его руку своей:

— Позволь кое-что для тебя сделать. — По крайней мере, она могла вернуть ему ту радость, которую ему когда-то приносил рояль в библиотеке. Как когда-то Гарри заново научил ее наслаждаться музыкой.

— Что? — настороженно спросил он.

У нее сердце слезами обливалось, когда она на него смотрела. Ксавьер действительно никому и ничему не мог довериться.

— Пойдем со мной. Дай мне избавить тебя от плохих воспоминаний.

Он вздрогнул, когда она села за рояль:

— Только не Дебюсси.

— Не буду, — сказала она и заиграла ту песню, которую тогда слышала у него в машине, потом начала тихонько подпевать. — Судя по тому, как громко ты слушаешь в машине музыку, ты поешь, когда водишь. Подпевай.

Он долго боролся с собой, но, в конце концов, все же запел. Голос у него был чистый и сильный.

— Видишь? Не так уж это и плохо. Так я поднимаю себе настроение, когда мне грустно, Ксав, это лучше всего помогает. А теперь назови еще какую-нибудь песню.

Он моргнул:

— Ты можешь любую сыграть вот так запросто?

— Могу, если знаю мелодию. — Она закатила глаза. — Не смотри на меня так. Это нетрудно, если играешь долгие годы и знаешь ноты.

— Элли, обычные люди так не могут.

— Могут. И не говори мне, что я унаследовала родительский талант к музыке. — Дальше она заиграла песню «Битлз», он смиренно начал подпевать.

К тому времени, как она закончила играть, он несколько повеселел, но рядом с ней все еще не садился.

Аллегра закрыла крышку рояля, подошла к нему и положила руку ему на щеку:

— В жизни есть много хорошего, Ксав.

Он удивился:

— Но как? Ведь ты почти не виделась с родителями, когда росла, и…

— У меня был Гарри, — просто сказала Аллегра. — И он показал мне, что музыка может приносить радость, когда я была совсем маленькая… — Она сглотнула предательски подступившие к горлу слезы. — Не обращай на меня внимания.

Он притянул ее к себе:

— Как бы мне хотелось, чтобы все было по-другому, Элли. Но во мне что-то сломалось десять лет назад. Я только сделаю тебе больно. А я этого не хочу. — Он прижался щекой к ее волосам. — Так будет лучше для нас обоих.

— Это прозвучало бы более убедительно, если бы ты меня сейчас не обнимал, — сказала она, и тут же об этом пожалела, потому что он быстро разжал объятия.

— Пойду посмотрю, высохла ли твоя одежда, — сказал Ксавьер.

Он трусит, они оба это знают. Не нужно торопиться. Он ей поверит, просто на это уйдет чуть больше времени.

Следующие несколько дней Ксавьер старался по возможности избегать Аллегру. Но даже когда он работал в поле, он искал ее глазами — и презирал себя за такую слабость. Разве то, что случилось с его отцом, ничему его не научило? Он не поставит себя в такое же положение, не станет так ее любить, чтобы почувствовать себя совершенно раздавленным, когда Аллегре наскучит виноградник, и она уйдет.

Но и глаз от нее отвести он тоже не мог. Он ночами не спал, вспоминая, как ее волосы рассыпались по его подушке и как, когда он был внутри нее, все в этом мире вдруг встало на свои места, все было правильно.

А потом ему представилась прекрасная возможность. Ему нужно было съездить на встречу с новым дистрибьютором в Ниццу. А это значит, он будет вдали от Аллегры и у него наконец-то появятся время и возможность спокойно подумать.

Но оказалось, у Аллегры другое мнение на этот счет.

— Значит, ты едешь в Ниццу разговаривать с дистрибьютором?

— Это хорошая возможность.

— Тогда я поеду с тобой.

— Тебе совсем необязательно. — Он старался говорить спокойно, хотя тут же внутренне запаниковал.

Романтичное Лазурное побережье. Канны с песчаными пляжами и пальмами, портом, цветочным рынком и живописными улочками старого города. Он так хотел всем этим с ней поделиться…

И как тут не потерять голову?

Нет, нет, нет, нет и нет.

— Это и мой виноградник тоже! — Она скрестила руки на груди и сверкнула на него глазами. — Я еду с тобой.

— Тебе будет скучно, — сказал он.

— Мне нужно побольше узнать о дистрибуции.

— Мы будем разговаривать по-французски.

— Это не проблема. Я сейчас намного лучше говорю по-французски, чем месяц назад, когда я только приехала.

На каждый его аргумент у нее находился контраргумент. В конце концов, ему пришлось согласиться. А потом все стало еще хуже.

— Ницца отменяется, — сказал Ксавьер, положив трубку.

Аллегра подняла голову от ноутбука:

— Встреча перенеслась? И когда она теперь будет?

— Не когда, а где. — Он вздохнул. — В Париже.

Самый романтичный город на Земле. Сена, кафе в Латинском квартале, где звучит джаз, Монмартр и Эйфелева башня, возносящаяся над городом и светящаяся ночью, как золотой маяк.

Место, где он собирался сделать Аллегре предложение на Рождество десять лет назад.

— Париж… — Она побелела.

— Тебе необязательно ехать.

— Нет, все в порядке. — Она вздернула подбородок. — Париж так Париж.

И вот рано утром во вторник они приехали в Авиньон на его машине и сели на скоростной поезд до Парижа.

Всю дорогу Ксавьер пытался сосредоточиться на цифрах в компьютере, но его постоянно отвлекал цветочный аромат духов Аллегры.

На ней был один из этих ее деловых костюмов, но он знал, какая она под ним, и это сводило его с ума.

Ну когда он перестанет ее хотеть?

Они вселились в отель и сразу же отправились на встречу с дистрибьютором Мэтью Шарбонэром. Ксавьер почувствовал, как его руки сами собой сжались в кулаки, когда пожилой Мэтью, мгновенно став само обаяние, поцеловал Аллегре руку.