litbaza книги онлайнИсторическая проза"Ахтунг! Покрышкин в воздухе!". "Сталинский сокол" №1 - Евгений Полищук

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 107
Перейти на страницу:

От собственного стона он проснулся. Некоторое время сонно соображал, где находится. Потом мысли стали более связными, в голове прояснилось. Происшествие под Ореховом который раз преследует его во сне. Но разбудил его какой-то звук. Возможно, ветер? Вечером было тихо, наверное, он поднялся ближе к ночи, и теперь за окном вздыхали раскачивающиеся платаны, а его порывы заставляли тонко звенеть стекла в окне.

Голова болела, во рту пересохло, в ушах стоял тихий, настойчивый звон. Покрышкин окончательно проснулся и тихо лежал на спине, устало прикрыв веки. «Где я?» – никак не мог он сообразить. Потом, почувствовав запах йодоформа и карболки, вспомнил, что лежит в маленькой комнате лазарета, куда его поместила утром эта белокурая медсестра.

Мысли вернулись ко вчерашнему – им сообщили, что они будут осваивать американский истребитель, который поступает в страну из Ирана по ленд-лизу. Сколько будет длиться это переучивание, никто не знает. Очевидно, несколько месяцев. Ведь надо не только освоить новую материальную часть, не только в совершенстве овладеть пилотированием этой «аэрокобры», но и найти новые методы применения ее в бою. Новый самолет – новая тактика.

Как и все летчики, Саша не забывал о своих неудачах. Да и как их забудешь, если они не оставляют тебя даже во сне. А когда просыпаешься, чувствуешь, как они сидят в твоей душе глубокой занозой. Избавиться от них можно только одним способом – он знал это по опыту – нужно честно признаться перед самим собой, где ты был не прав, где допустил ошибку, где не так сманеврировал и за это поплатился.

Сейчас, лежа на больничной койке, в тишине, когда его сосед, старший лейтенант, затихал после очередного приступа малярии, он вспоминал свои ошибки, потом своих геройски погибших однополчан – Атрашкевича, Соколова, Дьяченко, Селивестрова, Никитина. Вспомнил, как погиб Семен Овчинников, адъютант его эскадрильи, которого перед войной он учил летать на «Миге» и который нередко тогда спорил с ним, не желая идти на перегрузки, предпочитая соблюдать инструкции. Овчинников был сбит в первом же бою при выписывании своих плавных виражей.

Потери на войне неизбежны – это старая истина. К тому же у немцев больше самолетов. Но, может, причина наших потерь не только в этом. Может, причина в недостаточной организованности во время воздушных боев, в увлечении личными успехами? Было, конечно, и это. Но все ли объясняется только этими причинами? – не раз спрашивал он себя…

Все это были составные части общего явления, к которому он подступался уже не раз, то с одной, то с другой стороны, но все никак не мог постигнуть его в целом.

Взять хотя бы полеты на «мессершмиттах» в группе генерала Науменко. Оказалось, что «мессер» совсем не превосходит наш «Як» в маневрировании, а по некоторым показателям – даже уступает ему. Тогда почему же немцы с такой бешеной скоростью начинают атаку, почему они с таким ревом и свистом пикируют на наши аэродромы, успевая удрать на высоту прежде, чем опомнятся наши зенитчики?

И тут его осенило. Да они же развивают дополнительную скорость, потому что всегда действуют с высоты и, включая форсаж, к моменту начала схватки не только мгновенно атакуют, но и столь же стремительно, используя инерцию самолета, выходят горкой из атаки, вновь занимая выгодную позицию. А почему, спрашивается, не можем так же делать мы?

Вывод ясен: чтобы свободно применять вертикальный маневр, надо овладеть скоростью и высотой. Хозяин неба тот, кто выше всех. В наших истребительных частях пока еще не понимали решающего значения скорости. Согласно существующим инструкциям, летчик мог загружать мотор на полную мощность только в момент атаки. Еще в начале войны он пришел к выводу, что главной причиной их неудач при сопровождении тихоходных бомбардировщиков «СБ» была малая скорость их истребителей. Вследствие этого бои приходилось вести на горизонтальных маневрах. Именно тогда для увеличения скорости истребителя при сопровождении бомбардировщиков они стали летать змейкой, выше и сзади бомбардировщиков, эшелонируясь по высоте.

Его опыт свидетельствовал: воздушные бои возникают внезапно, они скоротечны, а для разгона машины требуется время. Многие летчики потому и погибали, что не успевали вовремя набрать максимальную скорость и увернуться от «мессера».

«Нет, – рассуждал он, – пора отказываться от крейсерских скоростей. Над полем боя следует держать скорость, близкую к максимальной, тогда машина легко идет на горку, быстро выполняет боевой разворот и любую другую фигуру высшего пилотажа». Саша с удовольствием вспомнил, как, патрулируя над передним краем, он летал на максимальной скорости, к тому же с постоянным скольжением в горизонтальной плоскости. Чувствовал тогда он себя уверенно – ни один «мессер» не мог его подловить, ни одна зенитка не могла в него попасть.

Но память тут же подсказала, что начиналось, как только он возвращался на свой аэродром. Почему увеличил расход топлива, приставал инженер полка, быстро износится мотор – вторил ему главный моторист. Общевойсковое начальство звонило в штаб полка и требовало объяснить, почему истребители раньше времени покинули патрульную зону. Попробуй объясни им! И слушать не хотят. Ко всему этому добавлялись повышенные требования к летчикам – слетанность, умение выдерживать строй. Не у всех это получалось.

И все-таки мысль о необходимости перехода на режим максимальных скоростей его не оставляла. Практика, при которой возможности истребителя использовались лишь на треть, была настолько отсталой, неэффективной, к тому же сопряженной с постоянными потерями летного состава, что мириться с нею он больше не мог. Восставало все его существо настоящего истребителя.

Вновь и вновь возвращался он к тем огорчительным доводам, которые выдвигали противники перехода на максимальные окорости. Конечно, летчики пока еще не освоились с повышенным режимом эксплуатации моторов – ну и что же? Разве каждый самолет доживает в боях до положенного ему моторесурса, особенно у тех летчиков, которые летают на крейсерских скоростях? А разве не увеличились поставки фронту новых самолетов и запчастей к ним? А разве моторы «кобры», на которой они будут летать, произведенные из добротного металла, не имеют большего моторесурса, чем у наших «Яков»? Так почему же нельзя перейти на высокие скорости?

Он уже давно ломал голову над вопросом – как добиться, чтобы самолеты летали на высоких скоростях и чтобы передовая линия фронта была прикрыта достаточно долгое время, – и все не находил ответа. И вот сейчас, лежа на больничной койке и перелистывая в памяти страницы воспоминаний недавнего прошлого, он почему-то вспомнил автоаварию под Махачкалой, когда злополучный «ЗИС-5», потеряв управление, сначала разогнался под уклон, а потом, легко взлетев на пригорок, вильнул задом и свалился в пропасть. И тут его осенило.

А что если самолет будет летать так же, по синусоиде, как тот грузовик. Тогда даже при средних оборотах мотора он сможет при пикировании набирать большую скорость. Инерция самолета, которую можно подстегнуть мотором, позволит легко «горкой» вновь выйти на высоту, а также успешно выполнять другие фигуры высшего пилотажа. «Как только поправлюсь, обязательно попробую», – решил он.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 107
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?