– Нет! – воскликнул я.

Невозможно! Это морок, ночной кошмар! Пора избавляться от него. Вот только ущипнув себя за руку, я не проснулся. Все осталось неизменным. Не помогло ни мотание головой, ни отвешенные себе же затрещины. Что за хрень? Я что, не во сне?!

– Ну, здравствуй, Яша, – раздался чей-то хриплый голос сзади.

Обернувшись, я увидел грузного мужчину, тяжело ковыляющего по гранитному полу. Нормально идти ему мешал его собственный живот, невероятно огромный, похожий на воздушный шар. Ноги человека напоминали слоновьи, руки – насаженные на пеньки от деревьев грабли. И лишь его лицо все еще оставалось неизменным. Сенька…

– Ах ты ж сука… – процедил Макаров, тяжело дыша. Слова ему давались с трудом, приходилось буквально выталкивать их изо рта непослушным языком. – Я ж тебя. Как друга. Попросил. А ты. Кинул. Всех. Нас.

– Я не… – попытался оправдаться я.

– Кинул! – крикнул управляющий. – Теперь. Мы все. Трупы. Все. И я. То…же.

На шее у моего друга рос огромный зоб, и говорить старику с каждым словом было все сложнее.

– Ты. Тоже… сдох-нешь. Я те-бя. Пря-мо здесь… Гни-да. – Правая рука Сени со сжатым в ней огромным револьвером начала подниматься.

Твою ж мать! Надо мотать отсюда, срочно! Пока есть хотя бы крохотная, но фора. Хотя бы пара секунд!

Я спрыгнул с платформы и зайцем метнулся обратно в туннель. Но и Макаров не дремал. Несмотря на то, что раздувшиеся пальцы не сразу позволили ему нажать на спусковой крючок, громом грохнул выстрел из «Питона»…

* * *

– Яков, очнитесь. Очнитесь же! – я ощутил, как кто-то сильно и очень настойчиво меня трясет. Затем последовала пара жестких пощечин. Это и заставило меня открыть глаза. Моему взору предстало бледное и очень обеспокоенное лицо Василия.

– Вася… – пробормотал я. – Так значит, это сон?

– Наверное, – ответил юноша. – А что вы увидели?

– Да так, кое-что очень неприятное, – сказал я. Затем оглянулся по сторонам и удивленно уставился на Петрова.

– Слушай, а остальные где?

– Понятия не имею, пожал плечами Петров. – Я их сам потерял из виду. Пошел вперед побыстрее, а тут вы… ты лежишь.

– Странно, – хмыкнул я, поднимаясь на ноги. – А мне вдруг хреново стало так, что словами не опишешь. Странно здесь как-то. Жутко.

– Это потому, что ты трус, – ухмыльнулся Вася, – и слабак. Зачем Макаров тебя выбрал, непонятно.

– Чего?! – возмутился я. – Да как ты смеешь?!

– Жалкое ничтожество, не способное постоять за себя, – все тем же холодно-насмешливым тоном продолжил Василий. Зрачки парня расширились и стали светиться кроваво-красным светом – Тебя пора кончать, пока ты все не запорол.

Змеей метнувшись ко мне, Петров со всей силы толкнул меня. Больно ударившись о тюбинг, я попытался было вытащить нож, но понял, что не могу даже шевельнуться. Лже-Вася оскалился, явив огромные клыки, которым позавидовал бы сам Дракула. Мгновение, и острые зубищи впились мне в шею…

Странно. По идее, крик не должен был вырваться из перегрызенного горла, а поди ж ты, вырвался, да еще какой! Я даже не понял поначалу, что снова оказался на полу, а Василий исчез, будто его не было. Зато вместо него куда-то в сторону резко прянул чей-то силуэт.

– Едрить! – раздался голос из темноты. – Яков, с тобой так заикой сделаться недолго. Сначала в комнате напугал, затем тут…

Александр!

– Я… прости, – прохрипел я. В горле было сухо, как в Сахаре, да и голова побаливала. Наверное, из-за падения.

– На, выпей, – к губам прикоснулось горлышко алюминиевой фляжки, – полегчает.

Я сделал несколько глотков воды, и мне действительно стало легче. Саша помог мне подняться на ноги. Слабость все еще ощущалась в теле, но постепенно сходила на нет.

– Эк тебя зацепило, – сочувственно сказал Зурко. – Терять сознание здесь нельзя, можно не очнуться. Ты как вообще, идти-то сможешь?

– Смогу, – ответил я. – Э… А где наши-то?

– Не знаю, – произнес Александр.

– А… Ну понятно, – хмыкнул я и с размаху врезал Зурко кулаком в скулу.

– Ты охренел?! – воскликнул Строгинец, ударив меня коленом в живот. Удар получился смачным, я согнулся от боли и снова упал бы, не подхвати меня Саша. Боль была самой настоящей.

– Теперь не сомневаешься, что я настоящий? – улыбнулся парень.

Сощурившись, я пытался разглядеть в тусклом свете фонаря глаза товарища. Не горят ли они красным или еще каким светом? Вроде как нет. Кстати, а в том видении с Василием вообще фонарей не было!

– Но где… Где Бах? – тяжело дыша, спросил я. – Мария где, Вася?

– Видишь ли, – последовал ответ. – Я не зря приказал держаться вместе. Здесь же аномалия, чтоб ее. Она может так мозги запудрить, что ты попутчиков не увидишь вовсе, стоит упустить их из виду. Так и не найдешь их, пока вы из перегона не выйдете. Эта дрянь вообще на многое способна.

– Но что это? Опять ментал какой-нибудь?

– Не знаю, – пожал плечами Александр. – Но вряд ли это мутант. Скорее галлюциноген или что-то вроде этого. Наверху же раньше целый природный парк был рядом, Серебряный Бор назывался. Заповедная территория, папа о ней всегда восхищенно так рассказывал. Но теперь там могла какая-нибудь пакость завестись, которая споры сюда запускает или еще что. Потому что живое существо нам ни разу за двадцать лет так и не попалось. Увы, но от этого не защищает ни противогаз, ни химза, так что придется потерпеть. Ну, ничего, так доберемся.

– А наши как же? – Спросил я.

– Я дал им приказ двигаться дальше, если мы потеряемся. Я отвернулся всего на секунду, затем смотрю, нет их. Так что идем быстрее. Выйдем из опасной зоны, а там либо мы наших подождем, либо они нас. Главное – двигаться, и побыстрее!

И мы пошли. Вот только быстро это делать никак не получалось. Тьма стала не такой плотной, зато более осязаемой – мне казалось, что она смотрит на меня. Сверлит глазами спину и затылок. Обернешься, и никого не увидишь, луч фонаря выхватит рельсы со шпалами да тюбинги. Но стоит снова повернуться вперед – ощущение слежки возвращается. Что еще темнота скрывала – неизвестно, но за границами кругов света творилась какая-то чертовщина. То и дело на стенах и на полу туннеля возникали чьи-то искривленные тени. Одни напоминали человеческие силуэты, другие – нет. Время от времени слышался шорох чьих-то шагов, скрежет когтей, рычание, сопение, шлепки ног или лап по лужам. Один раз я услышал щелчок затвора, будто кто-то возился с огнестрельным оружием. Звук прозвучал настолько отчетливо, что я остановился и долго озирался, вертя фонарем во все стороны. Александр тоже шел тяжело, порой останавливаясь и время от времени швыряя в разные стороны мелкие камешки.

– Да уж… – пробормотал я после получаса ходьбы, – слушай, мы так параноиками станем здесь. Давай лучше так: если кто увидит какую-нибудь зверюшку или услышит что-нибудь, то спросит об этом другого. Если ты услышишь то же, что и я, тогда уж начнем бояться.