Александр умолк и жадно отхлебнул из стакана, чтобы прочистить горло.

– Отродья? – задал вопрос Василий.

– Да, – ответил Зурко. – Не всех тогда сожрали, но отцу руку и ногу откусили начисто. Мы ничего не могли сделать, с нашим-то уровнем медицины… Дотащили его мужики сюда только, и все…

Мария тихо всхлипнула и отвернулась. Александр тоже замолк и, замерев, уставился хмурым взглядом в одну точку. Я начал жалеть, что завел этот разговор.

– Он совершил ту же ошибку, что и мы, – внезапно заговорил Бах. – Пару лет назад наши тоже пытались пройти к вам. Я был среди тех, кто записался добровольцем. На свою голову…

Поход обреченных! Так вот, что бородач имел в виду, когда говорил, что был на той стороне реки! Да уж, печальная история. Из дюжины человек вернулись тогда пятеро…

– А ты как выжил? – спросил Зурко.

– На каждого хищника найдется охотник покрупнее, – ухмыльнулся солдат.

– Ладно, давайте спать, ребята, – сказала Мария. – Сегодня все уже устали. Часика четыре нам хватит, думаю.

– Хватит, – сказал Александр. – Вы ложитесь на кровати, я лягу на полу. Не беспокойтесь, мне не впервой. Сейчас, только матрас запасной достану из-под кровати… Ага, вот он. Эх, сейчас у нас на станции народу мало стало, а раньше, помню, друг на друге теснились, еще и крылатские гостевали порой. А папка был не прочь гостей у себя принять, вот и спали кто где мог…

Мария задула керосинку, и комната погрузилась во мрак. Видимо, я утомился сильнее, чем думал, потому что провалился в царство Морфея, стоило мне только лечь на кровать.

– Ну деда! – Яков недовольно дернул Петра Алексеевича за рукав, – зачем мне нужна эта шапка? Мне и так хорошо!

– Надевай, кому говорю! – старик, несмотря на попытки мальчишки увернуться, силой нахлобучил ему на голову белую шапочку с синим помпончиком, – уже осень на дворе, и на реке холодно! Вот заболеешь, придет врач и будет делать тебе уколы в попу!

Малыш боялся уколов, поэтому сразу же перестал упрямиться. Петр Алексеевич еще раз оглядел внука с ног до головы, поправил не до конца застегнутую молнию на его курточке, проверил шнуровку ботиночек. И, довольный результатом, взял мальчика за руку и вывел из вестибюля станции метро «Речной вокзал» на улицу.

Погода в этот день выдалась на редкость удачная – теплая и солнечная. Бабье лето во всей красе. Шагая по тротуару, Яков любовался уже начинавшими желтеть деревьями, лужами, в которых отражался солнечный свет, проезжающими мимо автомобилями. Ему безумно нравилось смотреть на происходящее вокруг. А еще – вдыхать запах свежей листвы и мокрого, только что помытого коммунальщиками асфальта. Но все это напрочь вылетело у мальчика из головы, когда они с дедом прошли через парк и спустились к реке. Потому что там…

– «Ракеты»! – восторженно закричал Яков, показывая пальцем на виднеющиеся вдали пузатые белые корабли. – Дедушка, это «Ракеты»!

– Да-да, внучек, именно они, – улыбнулся Петр Алексеевич.

К жуткой радости мальчугана, дед повел Якова именно к кораблям. Конечно, Яшка и так знал, что они приехали сюда покататься на «Ракетах», но все равно! Отстояв небольшую очередь и купив билет, старик с внуком взошли на борт прогулочного судна на подводных крыльях. Малыш, правда, не представлял, как у кораблей могут быть крылья. Может быть, дедушка при рассказе ошибся? Ой, неважно! Главное, что Яша стоит на слегка покачивающейся палубе и вдыхает этот блаженный запах краски, резины и топлива.

Вскоре «Ракета» заполняется желающими покататься, и корабль, заревев двигателями, отправляется в путь. Петр Алексеевич сразу же занял его любимое с внуком место – на корме судна. Яша сидит у него на плечах и любуется проплывающими мимо домами, деревьями, автомобилями, кораблями. А еще – красивым пенным буруном, который остается на водах Химкинского водохранилища после «Ракеты». Восторг. Дикий, безудержный, неистовый восторг, который невозможно сдерживать. Хочется кричать на весь мир…

Неожиданно судно очень сильно тряхануло. Петра Алексеевича подняло в сторону и, качнувшись, он едва не уронил мальчишку на палубу. Послышались испуганные вопли пассажиров. Обернувшись, мальчик увидел ядерный гриб, медленно поднимающийся на горизонте. Крик, поначалу застрявший у малыша в горле, все-таки вырвался наружу, только это уже был вопль ужаса. «Ракету» еще раз качнуло огромной волной. Старик с Яшкой на плечах на сей раз все же не удержался и рухнул за борт в ставшую черной реку. Детский крик оборвался, словно ножом отрезанный, и над Яшкой сомкнулась тьма…

* * *

– Ух ты ж-ж-ж е… Яш-ш-ш, ну ты что?!

Не каждый день увидишь, как мирно спящий человек резко вскакивает с кровати. Поэтому уже вставший к тому времени Зурко рефлекторно отскочил, больно ударившись коленом о тумбочку.

– Сон приснился, – буркнул я.

– Тот самый момент? – сочувственно спросила Мария. Девушка тоже проснулась и сейчас внимательно смотрела на меня с соседней кровати. – Я знаю, многим, родившимся до, он часто снится.

– Вроде того… – я чувствовал себя разбитым и подавленным. Причем я не понимал, что меня расстроило больше – пережитая в очередной раз гибель мира или красивое и яркое, но так жестоко оборванное воспоминание из детства. Да еще и хозяев дома перебудил, придурок…

Митинцы, между тем, никак не отреагировали на случившееся. Бах, если и заметил, то не подал виду, а Василий бесстыдно дрых, отвернувшись к стенке и свесив руку с верхнего яруса. Нет, так дело не пойдет… Я схватился за свисающую руку юноши и пресильно ее дернул. Сверху раздался возмущенный вопль, сдобренный отборным матерком. Вот тебе и скромный мальчик!

– Да-а-а, друг мой, твои перлы сойдут для новых матерных частушек, – засмеялся я.

Вася развернулся, но его гневный взгляд сразу же сменился стыдливым румянцем, когда Петров увидел хохочущую Машу. Пролепетав что-то невразумительное, юноша спрыгнул на пол. Следом спустился Бах, старательно не замечая никого и ничего вокруг.

– Так, друзья мои, частушки – это, конечно, хорошо, но нам выдвигаться скоро, – объявил Александр. – Приведите себя в порядок, проверьте оружие. Отправляемся через пятнадцать минут.

Умываться приходилось по очереди – все же это не курорт. Остальные в это время разбирали и чистили автоматы и пистолеты. От меня не укрылось, что Василий не только умылся, но и попытался пригладить растрепанные волосы. Пижон, ишь ты… С моего разрешения Васька вытащил из рюкзака банку тушенки, но Александр, заметив действия юноши, заявил:

– Не советую.

– Э-э-э-э? – не понял Петров.

– В перегоне может слегка поплохеть, – пояснил Зурко. – Так что не стоит забивать желудок. Поедим в Крылатском.

– А что там в перегоне творится? – поинтересовался я.