– Да я забыла все, пока тут с этой тряпкой разбиралась. В ней дыр больше, чем во швейцарском сыре. Меня Маня зовут. А ты – Люба?

– Я тоже Маша, – представилась она, – Любка в ночную смену. А что, я на нее похожа?

Кажется, сходство с Любой не могло являться комплиментом, поэтому я активно замотала головой:

– Что ты, просто так спросила. Я еще никого не знаю, а про Любку много интересного говорили. Вот и захотела познакомиться.

– Ты что, с ума сошла? – перешла на шепот девушка. – И не вздумай, еще в историю какую попадешь.

– Я не попаду, я морально устойчивая, – пока не совсем понимая, к чему она клонит, самоуверенно произнесла я.

– Да не в этом дело. Просто подозрение есть, что она, это… наркоманка, – вытаращив глаза, испугала меня страшным словом девушка.

– Да ну, – обрадовалась «Маня» возможности посплетничать, – а чего ее держат-то? Давно бы выгнали.

– Так не доказано ничего. У нас даже препараты пропадали, все подозрения на нее были, но доказать ничего не смогли. К тому же она внутривенные лучше всех в больнице колет. С закрытыми глазами в вену попадает. А медсестер у нас не хватает, уволят, на ее место не сразу новую найдут.

Инъекцию Матвею Лепнину делали, судя по показаниям Конышева, почти в полной темноте, отметила я. Меня еще тогда это смутило. Значит, есть все-таки в отделении виртуоз, способный на подобный высший медицинский пилотаж. Второе доказательство против нее. Еще и наркоманка! Вот и мотив: эта братия за деньги может пойти на любое преступление.

Весь день я, насколько хватало трудового энтузиазма, драила полы в отделении. Старшая медсестра пару раз приходила проверить мою работу. Результаты ее, видимо, не очень удовлетворили, но меня это не смутило. Уже было ясно, что мой первый рабочий день явится и последним. Как только я смогу увидеть Любку и задать ей пару вопросов, необходимость заниматься тяжелым физическим трудом отпадает. Какое счастье! К вечеру у меня затекли плечи, ломило руки, отваливались ноги. Мне казалось, что не только мои волосы и одежда провоняли хлоркой, но даже кожа впитала этот стойкий запах, и теперь еще много дней будет испускать его, пугая окружающих и шокируя деда.

Хорошо еще, что старшая медсестра не допустила меня, на первое время, к больным, и мне не пришлось за ними ухаживать. Честно говоря, совершенно не знаю, как это делается. Во время пересменки я околачивалась возле поста дежурной медсестры и наконец увидела женщину, занявшую место Маши. Не первой свежести, лицо тусклое, мешки под глазами, волосы собраны на макушке в неаккуратный хвост. Меня уже принимали за свою, и никто не обращал на мою возню особого внимания. Я дождалась, когда суета, поднятая сменой медперсонала, утихнет, и уверенно продефилировала мимо ночной медсестры:

– Люба?

– Ну, – недовольно отозвалась она.

– Меня просили привет передать. И вот это.

Я постаралась как можно незаметнее подсунуть ей купюру.

– Это за работу. Премия.

– Не понимаю, – занервничала Любка, – кто вас послал?

– Ирина, Ирина Волкова, – тихо произнесла я, глядя ей в глаза.

Либо Любка умела держать себя в руках, либо имя это было ей незнакомо.

– Не знаю я никакой Ирины, – ответила она, с жадностью глядя на деньги.

– Как же не знаете? Ирина, вдова Лепнина Матвея. Вспомнили?

Вспомнила, это было видно сразу по тому, как отдернула она руку от денег, лежащих на ее столе:

– Слушай, иди отсюда, а? Пока я тебе не поддала хорошенько. Сказала же, ни Ирину, ни Лепнина я не знаю. Ты кто вообще такая? Я сейчас охрану позову!

– Зови, – приняла равнодушный вид я, – раз тебе деньги не нужны, так бы сразу и сказала. Чего шум поднимать?

– Стой, – позвала она, когда я уже отошла на значительное расстояние, – ты объясни все-таки, чего надо-то было?

Я быстро соображала: имя Ирины, судя по всему, ей ни о чем не говорит. Хотя Волкова могла представиться не своим именем. А вот когда я назвала имя Матвея, она испугалась не на шутку. Значит, вину чует. Но сейчас ее нельзя было спугнуть, она могла позвонить заказчице или заказчику и насторожить их. Я повернулась и недовольно буркнула:

– Чего раскричалась? Не поймешь ее, то иди отсюда, то сюда. Меня эти деньги давно уже просили передать, а мы с тобой все в разные смены работали, никак поймать тебя не могла, а оставлять не хотелось: пропадут, не докажешь потом, что я их отдавала. Больной тут у вас лежал, а жена его в командировке была. Потом приехала, дневным сестрам сама сунула, а ночным меня просила передать. А ты раскричалась. Эка невидаль? Будто родственники пациентов вам никогда в карман халата ничего не совали.

– А, – протянула Любка, – так это жена его просила передать. Давай тогда. Так бы сразу и сказала.

Я недовольно вернула купюру и пошла переодеваться. В соседнем с больницей дворе села в мини-купер и позвонила Марте. Несмотря на позднее время, настояла на встрече и поехала прямо к ней домой. Марта выслушала все, что я ей рассказала.

– Он все-таки мучился, – произнесла коротко.

– Совсем недолго. Наверное, даже не понял, что происходит.

– Значит, ему не было страшно?

– Надеюсь, что нет, – не совсем искренне ответила я.

– Ты сможешь узнать у нее имя заказчика? – жестко поинтересовалась Марта.

– Нет ничего невозможного.

– Тогда узнай. И сделай так, чтобы ей тоже было страшно. Убить человека, доверчиво протянувшего ей руку для укола… Я могу ее увидеть?

– Пока нет, – разумно решила я, – ты слишком эмоциональна и можешь все испортить. Помни, для нас главное – выйти на заказчика.

– Но и она должна получить свое.

– Получит.

Получив добро, я начала действовать, несмотря на то что на дворе уже стояла ночь, и нормальные люди заканчивали смотреть первый сон. Время терять было нельзя. Кто знает, а вдруг Любка общается со своими заказчиками? Она может проболтаться о непонятной санитарке, просто так раздающей солидные для нее суммы денег. Судя по всему, Маня с полным правом могла оставить их себе.

Прямо из машины сделала нужный звонок, обо всем договорилась и поехала на старое кладбище. Вася и Люся ждали меня возле ограды. Я еще раз, уже подробнее, растолковала им суть дела, посадила в машину и повезла к больнице. Люся вышла из машины первой, Вася остался сидеть в салоне, я встала за угол, чтобы держать ситуацию под контролем. С этого места мне все было прекрасно видно и слышно. Люся подошла к охраннику и начала тараторить, убедительно жестикулируя и поминутно прикладывая руки к груди:

– Ты только позвони ей, милок, а я уж сама с ней поговорю.

– Не положено вызывать ночную медсестру с рабочего места, – устало пытался втолковать ей мужик, – а что, если в это время с больным что случится? Кто отвечать будет?