Интересные заметки о Маскате содержатся в «Отчете временно командированного в 1897 г. в порты Персидского залива титулярного советника А. Адамова» (31.10.1897).

В 1868 г., рассказывает Александр Алексеевич Адамов (1870–?), между Англией и Францией было достигнуто соглашение насчет того, чтобы «уважать независимость не только владений занзибарского султана, но и области султана маскатского». Соглашение это стороны, подписавшие его, подтвердили еще раз в 1886 году. Однако в 1888 г. англичане, воспользовавшись смертью султана Маската и Омана сеййида Турки ибн Са’ида (правил 1871–1888), «при помощи интриг, подкупов и тому подобных средств» возвели на престол своего ставленника – сеййида Файсала ибн Турки (правил 1888–1913).

Франция, тогдашний соперник Англии в зоне Персидского залива, ответила на действия англичан «открытием вице-консульства в Маскате [1893] и назначением на этот пост г-на Оттави». Во время служебной командировки А. Адамова в Персидский залив в Маскате, «кроме английского политического агента, капитана Берилла, и г-на Оттави», находился еще и исполнявший обязанности американского консула г-н МакКерди (Mackirdy)»[104].

Французы, со слов А. Адамова, вели себя деятельно и инициативно. В порту Сур «большая часть судовладельцев» состояла «под французским покровительством». Суда эти занимались перевозкой занзибарских невольников и контрабандой оружия[105].

Обширный информационно-справочный материал о Маскате подготовил генеральный консул Российской империи в Багдаде Алексей Федорович Круглов (1864–1948). Из него следует, что «повышенное внимание англо-индийских властей к Маскату» определялось долгосрочными интересами Британской империи в данном районе мира. Цель Англии состояла в том, как указывал А. Круглов, чтобы, «подчинив себе Маскат, использовать обширные владения правителя Омана на Аравийском побережье для установления полного контроля Британской империи над морскими коммуникациями на подступах к Персидскому заливу, а также для проникновения в земли Прибрежной Аравии, а оттуда – в Центральную Аравию»[106].

До 1894–1895 гг., отмечал А. Круглов, англичане, реализуя свои цели и задачи «на оманском направлении», использовали, большей частью, политико-дипломатические методы и средства. Задабривая султана ценными подарками, выделяя ему денежные субсидии, вручая ордена и присваивая всевозможные титулы, планомерно «ограничивали власть султана как независимого правителя». Действуя осторожно и целеустремленно, превращали его в послушное орудие своей политики в Аравии. Этот период времени деятельности Британской империи в Омане А. Круглов именовал этапом «мирного наступления англичан на Маскат».

Кардинальные, по его мнению, изменения в деятельности Англии в Прибрежной Аравии произошли в 1895 году. Этап так называемого мирного наступления британцев на Прибрежную Аравию через Маскат закончился, и началась фаза ярко выраженной силовой политики, сориентированной на вытеснение с Аравийского полуострова Турции и подчинение Аравии британской короне, во что бы то ни стало и любыми средствами[107].

В поведении и поступках англичан, сообщал А. Круглов, стала проскальзывать «какая-то нервная поспешность», будто они опасались, «как какой-нибудь неожиданный враг не отнял бы у них добычу»[108].

Надо сказать, что для Российской империи такое развитие событий не явилось неожиданностью. Симптомы того, что Англия «может принять стойку кулачного бойца», российские дипломаты уловили еще в 1894 г., когда с назначением в Маскат французского консула «анличане будто бы сразу открыли глаза, и двинулись вперед, чтобы наверстать упущенное время». Пошли напролом, закусив, как говорится, удила, демонстрируя «озлобленную жестокость»[109].

Несколько страниц Оману посвятил в своем «Историко-политическом обзоре северо-восточного побережья Аравийского полуострова» посол Российской империи в Константинополе, действительный тайный советник Иван Алексеевич Зиновьев (1835–1917). В России об истории Древнего Маската было известно немного, писал он. Из сводов «аравийской старины» явствовало, что «арабское население этой области … издревле пользовалось самостоятельностью и управлялось племенными старшинами».

В начале XVI столетия, писал И. А. Зиновьев, в Оман пришли португальцы. Владычество их в том крае, начало которому положил Афонсу д’Албукерки, великий конкистадор Востока, длилось около полутора столетий, «и было ниспровергнуто арабами в 1650 г.».

Во времена персидского шаха Надира (Надир-шаха Афшара, основателя династии Афшаридов, правившего в 1736–1747 гг.), дабы «обезопасить южную окраину Персии от набегов приморских арабов», он согласился «отдать Бендер-Аббас с прилегающей к нему прибрежной полосой и островами Кешм и Ормуз в аренду одному из оманских шейхов, который обязался уплачивать Персии … дань. Право на аренду эту стало впоследствии достоянием маскатских султанов»[110].

Излагая историю выстраивания Англией отношений с Оманом, И. А. Зиновьев отмечал, что в 1798 г., когда англичан «тревожил проект Наполеона о походе в Индию», Английская Ост-Индская компания и Султан ибн Ахмад (правил 1792–1804), имам Омана, 3-ий правитель из династии Аль Бу Са’ид, заключили соглашение. Султан обязался не пускать в свои порты в военное время французские корабли, и содействовать Англии в борьбе с Францией. Но вот отстроить укрепленную факторию в Омане, чего так добивалась тогда компания, не разрешил.

Два года спустя, продолжает И. А. Зиновьев, в 1800 г., генерал-губернатор Индии направил в Персию специальную миссию во главе с Дж. Малкольмом (1769–1833). Во время ее пребывания в Персии Дж. Малкольм посетил Маскат и подписал новый договор с султаном. Одна из статей этого договора давала Английской Ост-Индской компании право назначать в Маскат агента. Задача его состояла в том, как говорилось в документе, чтобы оберегать и сохранять установившуюся между сторонами дружбу, чтобы оставалась она непоколебимой до тех пор, «пока солнце и луна не прекратят сменяемого друг друга движения по небосклону»[111].