ютиться по краям столицы. Исключения вроде резиденций правителей других стран не в счет — дипломатические дела требуют быть под рукой государя, если понадобятся.

С упразднением великих княжеств за Рюриковичами остались титулы. Правда, Соколовы своего уже лишились. И мне на мгновение стало любопытно, выселят ли Рюриковичей из Москвы, как остальных князей?

Понятно, Милославские будут действовать медленно, наказывая за проступки, как с теми же Соколовыми, чтобы не вызвать очередного мятежа. Но постепенно власть из рук всего клана окажется в руках только одного рода. Переедут ли Рюриковичи?

Но спрашивать ни у кого я, разумеется, не стал. Откинувшись на спинку сидения, прикрыл глаза.

— Князь, идет вызов с частного номера, зарегистрированного в Римской империи, — объявил искусственный интеллект. — Отклонить?

Я ткнул в кнопку, поднимая стекло между собой и водителем, и только после этого приказал:

— «Оракул», принять.

Вряд ли это сам деспот, иначе мне бы так и сказал мой помощник. Мой личный номер так просто не достать, однако и найти его не слишком уж сложно, если знать, что конкретно ищешь.

Конечно, можно отклонить вызов и забыть о нем. Однако у меня были предположения, кто бы мог попытаться со мной связаться. И я не стал отказываться.

— Князь Романов слушает, — произнес я.

Несколько мгновений ответом мне служила тишина. На линзу искусственный интеллект вывел мне точный адрес, откуда исходит звонок. Что даже немного удивительно — никакой конспирации, собеседник сидит в кофейне в столице Римской империи.

— Здравствуй, сынок, — произнесла Юлия Александровна.

Одновременно с этим «Оракул» подключился к камере внутри кафе. И я увидел свою биологическую мать, бывшую царицу Русского царства, бывшую Романову, бывшую монахиню Аглаю.

Живой и, судя по всему, прекрасно себя чувствующей. Я ожидал увидеть Людвига. Управляющий временем ключник, очевидно, утратил возможность заходить ко мне, когда ему вздумается, после того как я установил повсеместную блокировку магии на своей личной территории. И он мог бы воспользоваться банальной мобильной связью, чтобы начать новый круг противостояния.

Но и так тоже диалог вряд ли получится скучным.

— Здравствуйте, — ответил я, — не знаю, как к вам теперь обращаться, Аглая? Юлия? Может быть, Патриция?

На последнее имя была зарегистрирован номер, с которого и звонила мне «погибшая». Впрочем, я до сих пор и не верил, что она действительно скончалась. Уж слишком это не вязалось с ее характером. Самоубийство для той, кто правил одной из самых крупных и мощных держав? Даже не смешно в такое верить.

— Достаточно будет просто «мама», — посмеялась она в трубку.

Взглядом найдя объектив камеры в кофейне, женщина с широкой улыбкой помахала мне.

— Ты ведь меня сейчас видишь, да? — задала она риторический вопрос. — Впрочем, не важно. Не буду тебя мучать, заставляя решать загадки, как я сбежала, где была и чем занималась. Сразу перейду к делу. Ты ведь наверняка очень занят.

— Я слушаю, — не слишком вежливо произнес я.

— Общество, в которое ты так не хотел войти, предложило мне маленькую сделку, сынок, — сообщила мне бывшая царица. — И я намерена на нее согласиться. В конце концов, они уже мне столь многим помогли. А чувство благодарности мне не чуждо.

— Вот как? — хмыкнул я, продолжая наблюдать за ней через камеру. — И чего же они хотят?

— Они хотят тебя, сынок, — произнесла она, чуть наклонив голову. — Либо ты присоединишься к обществу, либо умрешь, оказывая отчаянное, но все же бесполезное сопротивление. Но это они уж сами тебе передадут, поверь, возможностей у этого общества вполне хватает, чтобы доставить тебе сообщение.

— Тогда зачем же ты мне звонишь, если не для этого? — уточнил я.

Юлия Александровна вновь взглянула в камеру и улыбнулась.

— Как я и сказала, чувство благодарности мне не чуждо. И я бы хотела отблагодарить тебя за то, что ты для меня делал, — сказала она. — До тех пор, пока наши пути не разошлись, и взгляды на будущее Русского царства не стали камнем преткновения в наших с тобой отношениях.

— Поэтому ты решила меня предупредить? — вновь усмехнулся я.

— Не такого будущего я хотела для нас двоих, сынок, — с печальным вздохом сообщила бывшая царица. — Но я полагаю, что все еще можно исправить. Династия Милославских довольно долго правила Русским царством. А ты — кровь от крови государя. И ты — Романов, Дима.

Машины за время разговора не стояли на месте. И ехать до особняка великих князей Невских оставалось еще минут двадцать. Так что прерывать разговор раньше времени, ссылаясь на занятость, я не спешил.

— Не совсем понимаю, к чему ты клонишь, — сказал я.

— Я бы хотела видеть тебя на троне, сынок, — вздохнула Юлия Александровна. — И теперь, с помощью общества, которое так к нам благоволит, я считаю, это можно устроить. Не сейчас, чуть позже. Однако, когда ты присоединишься к нам, мы с тобой вместе будем править, Дима.

— Ты официально признана погибшей в пожаре, — напомнил я. — У Русского царства может быть какая угодно царица, но только не труп.

— А мне и не нужна корона, — посмеялась моя биологическая мать в ответ. — Кроме того, у тебя уже есть законная супруга, которая любима народом и известна в благородном обществе. Отмечена государственными наградами и принесет еще немало пользы. Вы будете прекрасно смотреться в венцах.

— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не пойду на это, — произнес я холодно. — Из всех человеческих грехов для меня есть только один по-настоящему смертный. И это предательство.

Юлия Александровна грустно улыбнулась, глядя в камеру кофейни.

— Ты еще изменишь свое мнение, сынок, — заявила она. — Впрочем, как ты уже однажды договорился с Михаилом, если другого выхода не будет, ты согласишься. Я ведь ничего не путаю?

И, не дожидаясь моего ответа, она сбросила вызов. Одновременно с этим вышли из строя системы наблюдения в радиусе четырех кварталов вокруг кофейни. «Оракул» тут же переключился на поиск телефона царицы, но он тоже исчез.

Юлия Александровна не дура, вряд ли этот номер еще хоть раз выйдет в сеть. А аппарат наверняка остался на столе или в ближайшее время окажется в мусорной урне, уже непригодный для использования.

Впрочем, сейчас это было не так уж важно. Все равно у нас нет в чужой стране готовых сил, чтобы отреагировали,