– Райс! Столик на шестерых!

Милли жестом попросила сеньору Руис и девочек войти первыми.

– ¡Vayamos! Tengo hambre[26], – сказала она и потерла себе живот, потом отвела Порфиро в сторону и тихо спросила: – Что случилось с их отцом?

Порфиро глянул на женщину с детьми, потом снова на Милли, быстро провел большим пальцем по горлу и шепнул:

– Как и большинство жителей их деревни. Их забрали. Тел не нашли, только кровь повсюду. Мать увела девочек в сельву, едва в деревню заехал первый грузовик. – Порфиро скривил рот. – Накануне ей сон приснился.

Милли уставилась на Порфиро в немом изумлении, потом кивнула. Они нагнали остальных.

Двое немолодых мужчин наседали на администратора:

– Мы ждем дольше, чем эти люди!

– Столы у нас большие и маленькие. Только что освободился большой стол. Буквально через минуту освободится столик на двоих, обещаю вам!

Администратор запустил их в такерию, подвел к столику, и Милли услышала, как он бормочет себе под нос: «Столики на двоих нарасхват!»

Им достался стол в огромной угловой будке с многоместными сиденьями с трех сторон. Милли первая скользнула в будку и заняла место в глубине. Таким образом, девочки с мамой сели на одно сиденье, Порфиро и Соджи – напротив них.

При помощи Порфиро как переводчика напитки они заказали довольно быстро. Когда официант ушел, Милли проговорила:

– Насколько я понимаю, вы видели моего мужа. – Она вытащила из сумочки объявление и развернула его.

Сеньора Руис мельком взглянула на объявление, потом на дочек. Те разволновались:

– Si, si, nuestro ángelen la noche! – воскликнула Хуанита.

– Их ангел в ночи, – перевел Порфиро.

– ¿Porqué llámelo eso? Почему ты так его называешь? – спросила Милли себе на удивление.

Испанский вспоминался на ходу.

– Él apareció fueranada, – ответила Нук.

– Говоришь, он появился ниоткуда? – Милли прищурилась. – Когда это?.. ¿Cuándo? ¿Qué día?[27]

– Cincode Marza. Cerca de medianoche[28], – ответила сеньора Руис и взглянула на Порфиро.

– Да, к нам в дом они переехали на следующий день, шестого числа.

Тот самый день. То самое время…

Когда принесли напитки, Милли велела себе набраться терпения и ждать. Когда пришлось заказывать еду, задача усложнилась. Стиснув зубы, она настояла, чтобы Руисы заказали, что пожелают, без оглядки на цену.

Когда официант наконец ушел, Милли сосредоточилась на сеньоре Руис.

– ¿Qué ustedvio? Что вы видели?

– Nada. Noestabaallí. Eran[29]. – Она кивнула на дочерей.

«Вас там не было?» Милли сделала глубокий вдох и постаралась обрести абсолютное, всепоглощающее спокойствие, которым пользовалась на семейной терапии. Она положила одну руку на другую и опустила подбородок на ладони. Ее глаза теперь были на одном уровне с глазами девочек.

– Qué viero nustedes?[30]

Ответ перевел Порфиро. Милли не понимала половины того, что они говорили, и даже Порфиро несколько раз пришлось просить разъяснений у сеньоры Руис. Милли почти не сомневалась: часть слов, которые используют девочки, не испанские.

Рассказывала в основном Хуанита.

– Нам не спалось, – начала она. – Шел дождь, с пожарной лестницы на нашу картонку, на нашу коробку от холодильника капала вода – кап! кап! кап! Рядом никого не было, потом вдруг появился он, как с неба упал или из-под земли вырос. Нук вскрикнула, и он услышал.

– Это Хуанита зашумела!

– Нет, Нук!

– Хуанита!

– Нук!

– No importante, – улыбнулась Милли. – ¿Yent onces?[31]

– Он заговорил с нами по-английски, но мы не ответили. Тогда он наклонился, и из пальцев у него загорелся свет. Он смотрел на нас, но совсем близко не подходил. Он заговорил с нами по-испански. Спросил, где наши родители. Мама не разрешает нам разговаривать с чужими, и я не ответила ему, а вот Нук ответила.

– Враки! Ничего я не ответила!

– Ответила!

– Нет!

– И что же он узнал от той, которая ответила? – спросила Милли.

– Что папа у нас пропал, а мама – вахтер. Что она работает по ночам. Потом он дал нам деньги и велел их спрятать. Сказал, что это нам на жилище. Я не хотела брать деньги, но Нук сказала: «возьми».

– Враки!

– Потом он благословил нас и ушел.

– Он благословил тебя? – прищурившись, уточнила Милли. На Дэви это не похоже. – Что именно он сказал?

– Buena suerte.

– А-а. И как он ушел?

– Просто ушел. Мы слышали, как его шаги стучат по улице. Потом мы выбрались из коробки и спрятали деньги под камень, который вылезает из стены, чтобы никто не отнял.

Какое разочарование! Дать нищим девчонкам деньги – очень в духе Дэви, и Милли радовалась, что услышала эту историю. Вот только поискам она не поможет.

– А после этого вы его видели?

Обе девочки взглянули на Милли как на непроходимую тупицу.

– Еще мы видели, как Ла Йорона забирает нашего ангела и убивает его друга.

У Милли аж челюсть отвисла. Огромным усилием воли она закрыла рот и произнесла:

– Вы это видели. Какой ужас! То есть как прекрасно… Порфиро, не переводи это! Что еще за Ла Йорона?

– Это Плакальщица. Призрак женщины, которая утопила своих детей и теперь на замену им забирает чужих. Иногда ее зовут Кровавая Мэри.

– Почему девочки думают, что это Ла Йорона? Надо рыть в этом направлении. Попроси их рассказать мне, что случилось.

История продолжилась.

– На другой стороне улицы загремели выстрелы. Мы вылезли из коробки и спрятались за мусоркой. Она защищает от выстрелов лучше, чем картон. Потом по улице побежал какой-то дядя. Он держал на руках нашего ангела. За ним гнались другие. Дяде попали в ногу. Он уронил нашего ангела. Наш ангел глаза не закрывал, но и не шевелился. Раненый дядя хотел что-то достать из кармана пальто, но в него снова выстрелили. Он выронил телефон. Он был весь в крови. Потом появилась Ла Йорона. Из пустых глаз у нее текла черная кровь. В руках она держала большое ружье. Я испугалась сильнее, чем в ночь, когда к нам в деревню приехали дяди с ружьями. Я боялась, что Ла Йорона убьет нашего ангела, но она застрелила его друга. Она в глаза ему выстрелила, чтобы он не мог найти ее в загробном мире. Потом приехала «скорая», нашего ангела занесли внутрь и увезли. Его друга оставили лежать на тротуаре.