Юлю встретил убелённый сединами, но сохранивший великолепную осанку высокий импозантный мужчина. Она представилась, глядя прямо в глаза. Сердце непривычно ёкнуло: какой могучий великолепный экземпляр! Умный, чуть усталый и немного ироничный взгляд совсем не потухших и молодых глаз.

Он пригласил её к накрытому в гостиной столу:

– Напитки, чай?

– Спасибо, потом, я немного волнуюсь.

– Мне сказали, что вы опытный журналист.

– Моя специализация была несколько иной, а наша с вами беседа будет на светскую тему.

– Мадам, тогда вы ошиблись адресом. Я только что закончил очередной политико-экономический опус, который давно ждут в Китае. Готовлю к изданию. Это и есть мой выход в свет. Согласитесь, он несколько иной.

В его глазах заплясали чёртики.

– Вы почётный член академий…

Собеседник, извинившись, прервал её:

– Оставим регалии надгробиям. Просто Лео, так меня называли друзья и студенты в те прекрасные далёкие времена. Тогда я сам знакомился с воплощением в жизнь марксистско-ленинской философии и пробовал донести до молодых умов иные взгляды на устройство мира. Ведь вы, мадам, интересуетесь теми временами? Ныне к светской жизни не имею никакого отношения. В Москве я по делам издательства на очень короткий срок и очень удивлён осведомлённостью вашего редактора.

– Никакой ошибки нет. В те далёкие и прекрасные для вас времена ваша милость сияли яркой звездой на тусклом советском небосводе, и разговор пойдёт именно о том времени. Вы ничего не имеете против воспоминаний? Для такого гиганта философской мысли мои вопросы покажутся неоригинальными и простенькими. Почему, например, вы согласились принять меня, отказав многим другим?

– Берёте быка за рога? Отвечу, легко и непринуждённо: потому что ваше имя Юлия. Так звали мою маму.

– Простите, вы давно её потеряли? Расскажите о ней.

Настроение Лео изменилось, и Юлия пожалела, что задала этот вопрос, который даже не планировала, хотя, если потянуть за эту ниточку…

– О ней можно написать роман. А в двух словах?..

– Если можно…

Каприви внимательно посмотрел на Юлию и, видимо, прочёл в её глазах то, что заставило его продолжить.

– Мама, дочь белого офицера, волею судеб после долгих скитаний оказалась в Париже. Её приютили в русской семье, хорошо знавшей её древний дворянский род. Фамильные ценности вскоре кончились, но судьба ей благоволила. Она вышла замуж за банкира.

– Так прямо бедная эмигрантка взяла и вышла?..

– Представьте себе. Судьба. Пошла закладывать последнюю ценность: брошь, подаренную ей на счастье бабушкой, бывшей фрейлиной императорского двора, а антиквар сразу вызвал на встречу неистового собирателя, моего деда-банкира. Тот увидел маму и не смог устоять. Брошь принесла-таки счастье.

Моя мать выросла в доме, пропитанном любовью к искусству. Сама она играла на рояле, прекрасно пела, но её страстью была живопись. Именно она провела меня за руку по всей истории искусств, литературы, открыла мне красоту мира. Потом увлекла философия, и я познакомился с его несовершенством. Бацилла любознательности и сейчас живёт во мне, хотя я много повидал, многое познал…

– Как вы попали за железный занавес? Что заставило его преодолеть: всё то же любопытство или зов предков?

– И то и другое сразу. Умер мой отец, мать сильно сдала, и я решил осуществить её давнюю мечту: посетить Россию.

Это случилось в середине семидесятых годов. К тому времени я уже был доктором философии, знал несколько языков, открыл для себя тайны древних цивилизаций, современный мир. К тридцати пяти годам я готов был к открытию самой интересной и манящей тайны: оплоту коммунизма, СССР. Было не просто осуществить эту мечту! Но я всё-таки добился того, чтобы меня пригласили прочитать курс лекций в МГУ. Это была победа.

– Мой муж посещал ваши лекции. У него есть все ваши научные статьи, книги. С некоторыми я познакомилась, правда, поверхностно: увлекли, как беллетристика. Построить справедливое социально ориентированное общество на основе частной собственности… Не вы первый…

– И не последний фантаст? – Лео от души рассмеялся. – Не спорю, и благодарю за «лестную» оценку.

Баритон собеседника выделял все оттенки произносимых фраз, завораживал и сбивал Юлию Львовну с намеченного маршрута беседы. Пора выплывать с бесконечных океанских просторов философии на банальный песочный пляжик её темы, но она просто отдалась во власть этого голоса, как маленький парусник попутному ветру.

– Справедливое общество…

Леонид Каприви выдержал паузу внутренних размышлений и в точно рассчитанный момент продолжил:

– Юношеский максимализм – болезнь роста, поэтому меня и увлекла сначала идея коммунизма. Красивая модель, но воплотить в жизнь её не удалось даже диктатуре гегемона, тирану Сталину, могучей руке партии, вооружённой ядерной бомбой, что гораздо легче, чем при демократии. Человек – царь, человек – раб, человек – зверь. Невозможно вывести единую формулу счастья для всех. Можно только улучшить отдельные фрагменты бытия. И идея коммунизма, прижившаяся в России, при близком знакомстве оказалась огромным красным мыльным пузырём с нефтяными разливами и природным газом внутри. Пузырь лопнул – моё самое большое разочарование. Его гибель была предопределена гораздо раньше, я чувствовал её предпосылки. Тогда и были написаны фантазии на эту тему. Мне хотелось подготовить новое поколение к испытаниям, но работой заинтересовалось два-три студента. Посеяв семена на вашем поле, я переехал в Китай. Там они дали крепкие всходы, и я был удовлетворён. На данный момент я покончил с общественно-политической темой, потому что её КПД ничтожно мал.

– Значит ли это, что усилиям разума не постичь смысла нашего бытия и, тем более, не изменить его?

– Просто мир настолько необъятен и многогранен и, в силу этого, непостижим до конца. Конца просто нет. И пусть смысл нашей жизни останется загадкой. Остаётся интерес разгадывать его вечно.

– Истина где-то там…

– Ради познания этой истины цивилизация почти уничтожила религию, мораль, семью – фундамент, на котором она стоит. Теперь он расшатывается от захлестнувших мир потребительских ценностей, в ущерб экологии и многому тому, что ставит под угрозу саму жизнь. А истина так и осталась загадочной, непознанной и недостижимой, как горизонт. Одну из истин можно попробовать на вкус, – Лео наполнил бокалы, подал один из них ей и с некоторой иронией посмотрел в её глаза, предвкушая увидеть в них смертельную скуку, которая заставит прекратить это глупое интервью.

Юля не отвела глаз, надеясь на то, что читать мысли этот демонический философ пока не может. До сих пор обаять её экономикой и философией ещё никому не удавалось, но её глаза излучали неподдельный интерес. Тем не менее, пора выруливать на простую тропинку заданной ей темы. Вино было терпким и ароматным.