И если прежде путешествие вокруг замка Гилмур было для нее интересным и увлекательным, хоть и опасным, теперь оно казалось трудным и утомительным. Тропинка извивалась каменной змей, иногда устремляясь вверх, так что ей приходилось пригибаться, чтобы не было видно ее головы. Ей встретился такой крутой поворот, что пришлось ползти чуть ли не вплотную к утесу, а над ее головой нависала скала. Когда наконец Лейтис добралась до более ровного места, она уже знала, что перешеек, или мост через лощину, оказался над ней. Еще несколько футов, и ей придется ползти вверх, к лощине. Просто чудо, что ей удалось убежать от англичан и, самое главное, от Мясника.

– Прошу прощения, миледи, это доставил гонец.

Графиня Шербурн оторвалась от вышивания и подняла глаза.

Хендрикс пересек гостиную и передал ей письмо рукой в белой перчатке.

Она приняла письмо и с любопытством посмотрела на него. На конверте стояло имя ее покойного мужа, написанное черными чернилами безупречным четким почерком.

Брэндидж-Холл был настолько тихим местом, что она могла бы расслышать любые шаги, даже если бы человек прошел на большом расстоянии. До нее редко долетали смех или разговоры, потому что граф не хотел слышать перебранку своих слуг. Ее муж питал слабость ко всему французскому, и даже эта комната, ее убежище, носила следы его вкуса и интересов. Дамский письменный стол был изящен, как игрушка, с изогнутыми ножками и затейливой резьбой по краю столешницы. Она отложила вышивание, подошла к письменному столу и положила конверт на его инкрустированную поверхность.

– Письмо, мама? – Дэвид повернулся к ней в кресле. Серая кошка, сидевшая у него на коленях, подняла голову и укоризненно посмотрела на хозяина бледно-желтыми, недовольно прищуренными глазами. Дэвид улыбнулся ей и принялся за прерванное занятие – он с чувством гладил и ласкал животное. Иногда Патриции приходило в голову, что животные как-то по-особенному любили Дэвида. Например, эта кошка, названная Ральфом в честь первого и единственного наставника Дэвида, никогда бы не стала сидеть так долго у нее на коленях.

– Да, дорогой, – сказала она. – От твоего брата.

О, если бы он приехал, когда Джералд был еще жив! Это так бы его обрадовало! Она вскрыла конверт и принялась читать письмо, убеждая себя, что необходимо это сделать хотя бы для того, чтобы узнать его адрес. Нужно ему сообщить о смерти отца и переменах в его жизни, ведь теперь он унаследовал графский титул.

«Меня направили в Гилмур, отец, и у меня был большой соблазн отказаться от этого назначения. Но армия герцога Камберленда не принимает в расчет прошлое человека, его желание или нежелание. Поэтому я здесь, в том самом месте, куда мне не хотелось бы возвращаться никогда.

Сама Шотландия очень пострадала от мятежа. Но не скажу, что скоттов это чему-то научило. Одна их пословица говорит, что дюжины шотландцев с волынками достаточно, чтобы поднять восстание.

Под моим началом состоит сотня человек, в основном уже не слишком молодых, но в Шотландии люди быстро стареют».

Дальше на нескольких страницах он писал отцу как нежный и преданный сын, будто и не было стольких лет, когда он не писал вовсе. Теперь Патриция гадала, была ли ее вина в том, что отец и сын так отдалились друг от друга. Она не возражала, когда Алек в восемнадцать лет выразил желание вступить в полк. Возможно, потому, что ей так трудно было сравнивать двух братьев. Алек был очаровательным юношей, и на устах его всегда играла улыбка. Он неизменно поступал так, как хотел, даже вопреки желаниям его отца.

Патриция нежно улыбнулась сыну. С самого раннего детства Дэвида она знала, что он совсем другой. Поначалу особенности его сложного характера были не заметны многим, даже его ближайшим друзьям. Но время шло, а Дэвид по-прежнему жил в мире детства, который его сверстники давно покинули, и становилось очевидным, что он никогда не достигнет зрелости.

Возможно, было бы легче, обращайся она с ним так, как вели себя с детьми ее друзья, предоставляя слугам удовлетворять их потребности и нужды. Но для нее с самого начала он был отрадой ее сердца.

Когда ее друзья радостно сообщали об успехах своего потомства, Патриция только вежливо улыбалась, но сердце ее болело.

Дэвид был добрым юношей и никогда ни единым словом не выразил своего неудовольствия. Вместо этого он смотрел на мир широко раскрытыми глазами, будто ожидал только хорошего. Он видел друзей даже в тех, кто мог вызвать вполне обоснованные подозрения, и готов был любому отдать последнее пенни. Из-за врожденной доброты и невинности он нуждался в постоянной защите и покровительстве.

Природа дала ему привлекательную внешность, словно желая вознаградить за то, что обделила в другом. Ее сын был почти безупречно красив, с темными волосами и большими карими глазами.

– Можно мне прочесть письмо? – спросил он.

– Конечно. – Она протянула ему письмо.

Он осторожно пересадил кошку на подушку и поднялся.

– Я помню Алека, – сказал он с улыбкой.

Хотя он читал очень внимательно, Патриция знала, что он не понимает его смысла, и потому повторила все, что написал Алек.

– Хотелось бы мне его повидать, – сказал он, возвращая ей письмо. – Он был очень высоким.

– Ну, теперь вы сравнялись, – сказала Патриция.

– Я стал высоким, – с гордостью подтвердил он.

Она кивнула и улыбнулась, стараясь скрыть боль при виде постоянной безмятежности и беспечности его лица. За долгие годы она привыкла к боли, как к собственному дыханию или сердцебиению.

– Возможно, он скоро приедет повидать нас, – сказала она, надеясь, что так и будет. Встреча с поверенным напугала ее.

– Я боюсь, миледи, – сказал тот, – что граф не упомянул Дэвида в своем завещании. Возможно, он хотел, чтобы о Дэвиде позаботился старший сын? – добавил он, и в голосе его она услышала доброту и беспокойство.

– Да. – Она сложила руки в перчатках на коленях. – Он действительно рассчитывал на это. Просто я надеялась, что он сам сделал какие-то распоряжения.

Поверенный покачал головой, и его лицо приняло выражение сострадательной серьезности.

Каждое пенни теперь принадлежало Алеку, и деньги нельзя было трогать до его возвращения в Брэндидж-Холл. Предполагали, что он был в Шотландии, но сведения о нем поступали очень скудно, и невозможно было узнать с точностью, где именно он находится. Но она выяснила, что он служит под личным покровительством герцога Камберленда. Поэтому она попросила своего поверенного написать герцогу в надежде получить oт него нужные сведения.

Теперь Патриция знала, где находится Алек, но это не меняло дела. Даже если когда-нибудь Алек вернется, нет никакой уверенности, что он обеспечит Дэвида или ее.

Их будущее было туманным.

– Важно встретиться с ним как можно скорее. – Она произнесла это вслух, не успев подумать о смысле своих слов. Ей не хотелось волновать Дэвида, она старалась избавить его от ненужных забот.