была совершенно одна. Рядом с ней не было умудренного опытом царедворца, который подсказывал бы ей, что делать. Влюбленный в нее Григорий Орлов был смел и мужественен, но не обладал качествами политика. Из ссылки вернулся Бестужев-Рюмин, но и он скорее превратился уже в музейный экспонат, осколок прошлого царствования. Ну, а остальные о благе Империи и вовсе не думали, а руководствовались лишь эгоистическими интересами.

Г-н де Бретейль писал 9 января 1763 года: «Кроме графа Панина, каковой скорее обладает некоторой привычкой к делам, нежели какими-то особенными познаниями у императрицы нет никого, кто бы мог содействовать ее видам в управлении и возвеличивании сей Империи. Ей приходится выслушивать и даже весьма нередко следовать советам тех старых русских, кои, чувствуя всю выгоду нынешнего своего положения, непрестанно осаждают ее ради утверждения собственных предрассудков в управлении государством или же имея в виду личные выгоды. Весьма любопытно наблюдать во время куртагов те тягостные старания, кои употребляет императрица, дабы понравиться своим подданным, а также вольное поведение многих и докучливую назойливость, с каковой сии последние говорят ей о своих делах и замыслах. Зная характер государыни, видя с каким несравненным терпением и кротостью переносит она все сии испытания, я могу представить, чего ей это стоит и сколь принуждена она терпеть сие. На одном из последних куртагов, когда была она более обыкновенного утомлена подобными разговорами… императрица подошла ко мне и спросила, доводилось ли мне видывать охоту на зайца. На мой утвердительный ответ, она сказала: согласитесь то, что со мной здесь происходит, весьма схоже с сей охотой, ведь меня повсюду гоняют, что есть сил, сколь бы не пыталась я отвертеться от всех бессмысленных недостойных умствований. И все же в меру своих сил я стараюсь удовлетворить каждого, а когда сие совсем невозможно, неизменно изъясняю причину того».

Годы несчастного замужества приучили Екатерину владеть собой, лицемерить и манипулировать людьми. Однажды в написанном ею самой шутливом предсказании, Екатерина заявила, что умрет «от услужливости». На самом деле, даже потакая своим приближенным, она никогда не упускала из виду собственные цели и выгоды. Эту ее черту подметил шевалье Рюльер, служивший секретарем барона Бретейля, французского посла в Петербурге. Он прожил в столице около двух лет и был очевидцем переворота. Рюльер суммировал свои наблюдения и даже написал книгу «История и анекдоты о революции в России 1762 года», вызвавшую неудовольствие Екатерины.

«Замечательные в ней приятность и доброта для проницательных глаз суть не иное что, как действие особенного желания нравиться, и очаровательная речь ее ясно открывает опасные ее намерения. Живописец, желая изобразить сей характер, аллегорически представил бы ее в образе прелестной нимфы, представляющей одной рукою цветочные цепи, а в другой скрывающей позади себя зажженный факел», – витиевато писал француз. В России о таких людях, как Екатерина, говорят короче: «Мягко стелет – жестко спать».

Конституция графа Панина

Иногда можно читать о борьбе за место у трона братьев Орловых и графа Панина. Соперничество это было чисто придворным, так как никто из Орловых в большой политике искушен не был. «Граф Панин один ведет все иностранные дела», – сообщал посол Букингем, добавляя, что императрице без него никак не обойтись. Преемник Букингема весной 1765 года писал: «По правде говоря, граф Панин, единственный министр в здешнем правительстве», – и тут же добавлял, – «Несмотря на примирение с Орловым и царящее ныне при дворе согласие, у него много врагов, желающих его погибели». И несколькими днями позднее: «Хотя граф Панин и облечен всей полнотой министерской власти и все дела пока еще зависят только от него, я сильно опасаюсь, как бы не утратил он части своего влияния».

Тут требуются пояснения. Граф Панин был сторонником конституционной монархии. А все восемнадцать лет своего пути к власти Екатерина мечтала о самодержавном правлении, при котором в ее руках была бы сосредоточена абсолютная власть. Любые попытки ограничить власть монарха представлялись ей неприемлемыми. Поэтому, когда Никита Панин представил ей документ, предлагающий ограничить самодержавие, Екатерина его отвергла.

Панин предлагал создать Императорский совет из шести-восьми человек, назначенных монархом, при котором бы работало четыре статс-секретаря, курирующих четыре департамента: иностранных дел, внутренних дел, военного и морского департамента. Документы на подпись монарху должны были подаваться лишь после того, как на них поставит подпись один из этих статс-секретарей. Главную опасность Панин видел в деспотизме правителей и в фаворитизме, дающем огромную власть в руки временщиков. Обсуждение всех важных решений в Императорском совете должно было пресечь злоупотребления.

Точку зрения Панина разделяла группа придворных: Бестужев-Рюмин, князь Шаховской, граф Воронцов, Репнин, Екатерина Дашкова, Алексей Разумовский. Поначалу Екатерина даже подписала документ, но затем передумала, разорвала бумагу, а список потенциальных советников бросила в огонь. Она не собиралась ни с кем делить власть!

Однако никто из сторонников проекта опале не подвергся. Панин активно работал вплоть до 1781 года, даже и впоследствии он возвращался к проекту Конституции и привлек к ней своего брата Петра Панина, героя Семилетней войны, и великолепного драматурга Дениса Фонвизина.

Глава девятая

Работница на троне

Екатерина Великая с текстом наказа в руках. Неизвестный художник. XVIII век.

Франческо Норичи. Портрет Джакомо Казановы. 1760

А. Бергов. Галера «Тверь», на которой Екатеирна путешествовала по Волге. 1879

Шарль Монне. Аллегория на императрицу Екатерину II с текстом наказа. 1778

Работоспособность Екатерины II

Екатерина страстно желала понравиться своим подданным, облагодетельствовать их. И она действительно стремилась к добру. С некоторой наивностью она полагала, что сделать это можно, реформировав огромную империю и внедряя в жизнь идеи Просвещения.

Начало ее царствования было весьма энергичным. Деятельная, полная сил Екатерина была полна решимости устранить все недостатки елизаветинского времени, сделать страну процветающей. Екатерина писала о том, что нужно просвещать нацию, которой управляешь. Что необходимо ввести добрый порядок в государстве и заставить общество соблюдать законы, учредив добросовестную полицию. Надо способствовать расцвету государства и сделать его изобильным. Обязательно нужно сделать государство грозным и внушающим уважение соседям. Многое ей удалось за это время, но в чем-то она потерпела поражение.

Екатерина поднималась с постели очень рано и тут же принималась за дела. Одно из ее писем к князю Репнину заканчивается фразой: «Я так устала писать, что не в состоянии сказать еще что-либо сегодня…» А написана эта фраза была в половине восьмого утра!

О кипучей энергии Екатерины ходили легенды. Уверяли,