– Во как действует на молодежь первые же минуты в «Трепалях», – отметил гном с грустью. – Жаль, я уже стар для такой страсти.

Савимур дернулась и разжала руки. Очень осторожно воительница слезла с Белавана и встала на колени. Теперь Белу стала видна Дебора, уткнувшая в затылок Савимур конец меча. Рядом, шипя и ругаясь, извивался Ситцен.

– Ты! – сквозь зубы процедила Сави. – Амазон-предатель! Ты – проклятый хамелеон! А ты – двуличная ренегатка!

Белаван, поднимаясь на ноги, рассудительно произнес:

– Слушай, ты ошибаешься. Мы не предатели. Там, в замке, мы подняли тревогу и дрались, но нас обоих летун сбросил вниз, и мы потеряли сознание. Ты можешь мне не верить, но я всегда щепетильно относился к взятым на себя обязательствам. Наследная Вессантра, – Бел наклонился и поднял шпагу, – наняла меня и пока что не увольняла, так что мы отправились в Недотычки…

– Прихватив с собой хамелеона? – в ярости перебила Савимур.

– Да, прихватив. Но он покинул свой отряд, и когда здесь, в городе, на нас напали подручные этого Матхуна, он тоже убежал от них, понимаешь?

Савимур встала и осторожно оглянулась. Деби держала меч в вытянутых руках, змей приподнял над полом плоскую голову и ритмично покачивал ею, выпростав раздвоенный язык.

– С ней я справлюсь и левой рукой, – пренебрежительно сказала воительница. – Но я не знаю, ядовит ли этот гад, да и ты, амазон, слишком сильный для мужчины. Но Вессантры здесь нет!

Именно этот момент гном выбрал, чтобы прошамкать:

– Сави, детка, твоя высокородная подруга просила еще льда для синяков. Что, мне нести его или как?

– Дядя! – воскликнула Савимур, блеснув глазами на гнома. – Что вы говорите?!

– А что я… – начал хозяин, но его перебил Бел:

– Послушай, Сави. Упрямый фанатизм – самое паршивое состояние души. Если бы мы были предателями, то Дебора уже убила бы тебя и мы привели бы других хамелеонов.

– Эта… скромница, – слово было произнесено как грязное пренебрежительное ругательство, – не способна убить даже досаждающего ей комара.

– И по-твоему, это недостаток? Мне кажется, что это большое достоинство. Вы тут, кажется, возвели умение накостылять ближнему своему в ранг искусства, хотя на самом деле это просто мордобой, и ничего больше. Не важно… Она бы стукнула тебя по голове, мы бы тебя связали – и враги были бы уже здесь. Давай, Сави, отведи нас к Ее Высочеству. Нам надо обсудить положение дел.

– Пусть она отдаст мне меч!

Бел посмотрел на Деби, губы которой дрожали.

– Ты не станешь опять драться? – уточнил он.

– Не стану.

– Клянешься?

– Клянусь. Давай меч!

Де Фей осторожно вытащил из судорожно сжатых пальцев Деби рукоять меча и отдал оружие воительнице. Сунув его в ножны, Сави развернулась на каблуках и решительно затопала к лестнице, видневшейся в глубине зала Лестница, устланная ярко-красным ковром, вела к узкому коридору, прилепившемуся у стены под рядом дверей на высоте второго этажа. Уже на ступенях Савимур обернулась и приказала гному:

– Дядя, запритесь и никого сюда не впускайте!

– Родная двоюродная племяшка командует мною, – посетовал хозяин «Трепалей» и зашаркал к двери.

Только сейчас Бел заметил гигантскую хрустальную люстру под высоким потолком, зеленые стены, расписанные сельскими пейзажами с большим количеством козьих стад и полуобнаженных пастушков, играющих на свирелях. Возле двери стояло чучело медведя с подносом в вытянутых лапах. В помещении пахло духами, табаком, пудрой, борным мылом и мастикой, которой был натерт пол.

С лестницы раздались голоса, и несколько девиц в опушенных мехами светлых брючных костюмчиках, с хихиканьем обойдя поднимавшуюся Савимур, сошли в зал.

Нет, не девиц.

Приглядевшись к ним, Белаван де Фей медленно провел ладонью от лба до подбородка, коснувшись пальцами губ и издав при этом приглушенный звук вроде «би-ри-ди-би-ри-ди».

Потом возвел очи к потолку, а вернее, к люстре, похожей на перевернутую, состоящую из отдельных висюлек пирамиду.

Обычно Антон Левенгук заранее тщательно готовился к путешествиям, но сейчас обстоятельства к этому не располагали. Порыскав по станции, он не нашел никакого оружия и решил, что, черт возьми, чересчур осторожен. Он уже неоднократно путешествовал – хотя в последний раз аж год назад – и всегда попадал туда, куда надо. В конце концов, это всего лишь вопрос соответствующего ментального настроя. А вот куда могло занести смотрителя, который не знал, на какую точку настраиваться? Поразмыслив над этим, фокусник пришел к выводу, что, скорее всего, того должно было прошвырнуть вдоль оси деформации в геометрический центр Дна. Он не знал точно, но предполагал, что это где-то посреди леса Харпулко…

Единственная проблема заключалась в том, что на время его отсутствия шляпу надо было оставить в надежном месте. Раньше фокусник запирал ее в своем личном переносном сейфе, в который мог влезть и сам, а вот теперь… Левенгук заколотил выбитое окошко фанерой, запер дверь, нашел в глубине домика темную кладовку, поставил там табурет, сверху водрузил шляпу и заперся. Стало темно, но от шляпы немедленно распространилось тусклое серебристое свечение. Опустившись на колени перед табуретом и сжав руками поля, Антон Левенгук склонился над цилиндром и заглянул в него. Необъятное пространство завращалось, будто в гигантскую воронку сотнями галлонов вливались черные густые чернила…

…В кладовой раздалось шуршание, из покрытой паутиной дыры в углу блеснули красные глаза. Большой серый крыс с порванным левым ухом взобрался по ножке на табурет и встал на задние лапы, упершись передними в тулью. И заглянул в цилиндр.

– Я рада, что помимо Савимур, у меня еще остались преданные люди, – произнесла маленькая черноволосая женщина, откидываясь в кресле. – Садитесь.

В комнате стояла просторная кровать под балдахином, с розовыми фонарями по углам, а на мягком ковре вдоль стены выстроились атласные пуфики. Все, кроме Гуня, уселись на них.

– Но я беспокоюсь о других членах отряда, а кроме того, о мужчинах и детях, – добавила Ее Высочество. – Что стало с ними?

– Мы не видели трупы, – заверил Бел и, подумав, добавил: – Госпожа.

– Возможно, это указывает на то, что все они живы…

– Точняк, мэм, – вставил змей, обвивший ножку круглого мраморного столика. – Я слыхал, говорили, что всех отправили обратно в Арру под конвоем. Так шо…

– Но могу ли я доверять тебе? Помолчав, Ситцен признался:

– Нет, мэм, я не присягал вам на верность. Но они подтвердят – я смылся, тогда как мог и остаться. Матхун… а скорее, Хахмурка решила, что я предатель. Назад мне дорога заказана, но… – Змей почесал темя хвостом. – Ктой-то ведь должон снять мое заклятие. Значицца, нам в Стопу по пути, и, ежели позволите, мэм, я помогу вам, а вы – мне.