помощи генерал-адъютантов и просто некоторых генералов-изменников и левых «интеллигентов», которые только портили всякое нужное дело.

И тогда я уверен, что наш Император Николай II повернул бы колесо истории так, что наше многострадальное Отечество продолжало бы исполинскими шагами свой тысячелетний исторический путь.

Немецкие войска были бы изгнаны из России.

На храме Св. Софии в Константинополе водружен православный крест.

Все народы получили бы мир и тишину, а не теперешний сатанинско-коммунистический, социалистический и демократический трусливый бедлам.

А если бы народы вздумали бы на нас напасть, то мы вторично заняли бы Париж, но уже с другими результатами, не щадя своих «союзничков».

Глава XIV

14/1 1918 года я, наконец, был вызван в «штаб Добровольческой армии», как было написано в предписании.

После опросов я был торжественно введен к генералу Деникину, который мне сообщил, что на Ростов наступает из Киева красная армия Сиверса, что я знал раньше и уже вел разведку. Мне немедленно выехать на станцию Неклиновку, где полковник Кутепов с отрядом защищает Таганрог и я у него получу соответствующие указания. Потом, впервые, поинтересовался, сколько я имею людей, и я ответил, что три полных роты. Больше генерал Деникин мне ничего не сказал. Задача была огромная, но не было указано никаких данных для ее осуществления.

Оставив в Ростове полковника Индейкина заканчивать формирование 4-й роты и начать формирование 2-го батальона, я вечером выехал с тремя ротами своего Георгиевского полка и утром 15 января прибыл на станцию Неклиновку. На станции стоял одинокий паровоз с двумя вагонами, где жил полковник Кутепов. Станция была мертва. При полковнике Кутепове было только два офицера. Когда я рассказал полковнику Кутепову о Таганроге и его отряде и что он должен дать мне указания, то полковник Кутепов ответил, что уже больше недели, как он оставил Таганрог, а отряд его состоял из нескольких десятков таганрогской молодежи, кое-как вооруженной, которая после столкновения с местными большевиками не захотела оставлять Таганрог и разошлась, а у него только 18 его гвардейских офицеров, высланных как охранение в направление на Киев, о чем он послал донесение в штаб, и никаких указаний больше не имеет. Великий вождь был генерал Деникин.

Обсудив с полковником Кутеповым обстановку и приняв во внимание, что в Таганроге только рабочие, а значит красногвардейцы, то есть рвань, которая не может и не посмеет двинуться на Ростов, мы решили оставить без внимания Таганрог, под наблюдением остатков 1-й Киевской школы прапорщиков, вышедших и собравшихся за городом, как заслон, а мой полк бросить навстречу Сиверсу, двигавшемуся от Иловайской.

Ночью я выслал роту на разведку и приказал ей, выйдя за селение, выставить сторожевое охранение. Выставляя охранение, рота была встречена беспорядочными выстрелами, рота ответила наугад одним залпом и противник смолк. К несчастью, прекраснейший офицер поручик Тимофеев шальной пулей был убит. Ночь прошла спокойно. На рассвете противник открыл крайне беспорядочный дальний огонь. Я повел свои три роты в наступление. Противник бежал. У меня были раненые, их перевязывали мои доброволки батальона Бочкаревой, которых я в бой не пускал, и они на меня очень сердились. Мы преследовали противника по пятам, не давая ему передышки. К ночи с налета захватили станцию Ряжное. С рассветом я опять начал наступление; большевики немедленно начали отступление, превратившееся в бегство, оставляя по пути своих убитых и раненых, много винтовок и всюду разбросанных патронов.

Мы продвигались вдоль линии железной дороги и после короткого боя захватили станцию Матвеев-Курган и брошенные большевиками два поезда, а за околицей деревни захватили два орудия. На захваченных поездах мы отправляли в Ростов раненых, число которых все росло. Была убита на батарее княжна Черкасская.

Заняв станцию Матвеев-Курган 18/1 1918 г., я остановил наступление, так как за станцией протекала река Миус, хотя и не широкая, но глубокая и покрытая тонким слоем льда. Берег и железнодорожный мост по ту сторону реки были укреплены и там стояли пулеметы. Да и пора было остановиться. Мы чрезвычайно утомлены, да и роты мои значительно поредели, потери были, хотя, правда, небольшие, но очень чувствительные. Мы были уже в двухдневном пути по железной дороге от Ростова, и дальше двигаться уже на Киев с моей горсточкой людей было безрассудно. Зарываться вперед и решиться на форсирование моста не приходилось, так как мы уже были слишком далеко от своей базы, да и резервов у меня, кроме полковника Кутепова с его конвоем в 18 гвардейцев, не было.

Выставив против моста через Миус заставу, я дал людям отдых, а раненых офицеров и солдат отослал на захваченном поезде в Ростов, туда же командировал и подполковника Святополк-Мирского с приказом доложить генералу Алексееву обстановку и постараться привезти с собой патронов, снарядов, а главное как можно больше людей, потому что благодаря малочисленности моего полка и его оторванности приходилось охраняться по ночам со всех сторон, что совершенно измотало людей, и они, стоя в сторожевом охранении часто невольно засыпали, что я обнаруживал, обходя ночью посты.

С тем же подполковником Святополк-Мирским я отправил подробное донесение и полковнику Кутепову, прося его также со своей стороны нажать на штаб, чтобы прислали мне подкрепления, находившиеся в Ростове.

А что же наши «вожди»? С 17 на 18 января 1918 г. прибыл генерал Корнилов. И даже он, прославляемый даже и теперь за свой ненужный безумный поход на Екатеринодар, не додумался взять все ячейки, адъютантов и все, что было в Ростове, и приехать мне на помощь в Матвеев-Курган и загнать Сиверса обратно в Киев, а ведь я и полковник Кутепов бомбардировали штаб просьбами о присылке резервов. Отсутствие здравого смысла и ненависть ко мне монархисту заставила «вождей» оставить меня на гибель и тем сохранить за собой лживое звание «основоположников и первосоздателей Добровольческой армии». Но Господь спас меня, и я жив до сих пор и своими воспоминаниями не дам восторжествовать лжи теперешних «вождиков» о трех «великих вождях».

В это время один наш телеграфист как-то включился в телефонную линию, благодаря забытому большевиками в будке стрелочника телефону, и я посадил офицера записывать слышанное, и он записал разговор коменданта станции Закадычное, находившейся по ту сторону моста, с самим Сиверсом. Комендант, товарищ Архипов, жаловался на неудачи и просил помощи. Сиверс ему ответил, что завтра он прибудет с 4-мя дивизиями в Закадычное. Был еще записан разговор коменданта с начальником сторожевого поста, находившимся в железнодорожной будке по ту сторону моста. Начальник поста просил выслать к рассвету патроны, пулеметные ленты и какой пароль будет у несущих; комендант ответил, что