В то время как Джимми Листер ездил за адвокатом, Даффи посетила одна маленькая идея. Эти посещавшие его иногда маленькие идеи, как правило, оказывались бесполезными, беда только, что больших у него пока не было. Те задачи, которые стояли перед ним ещё когда он только начал делить с Джимми Листером его зарплату, оставались нерешёнными и поныне. Зачем кому бы то ни было выводить из игры Дэнни Мэтсона? Кто и зачем пытается навредить Мелвину Проссеру? Кому нужно, чтобы «Атлетик» вылетел из дивизиона? Все эти «кто» и «зачем» не имели ответа. Это было похоже на поединок с мистером Джойсом: сколько бы вы ни старались, вам не преодолеть двенадцатичасовой отметки и вы неизбежно вляпаетесь в повидло.

И вообще, имеет ли мистер Джойс ко всему этому хоть какое-то отношение? Поддерживает ли Красно-бело-голубое Движение мистера Балливана и других лейтон-роудцев? Возможно ли, чтобы какой-то другой клуб пытался укрепить свои позиции в дивизионе, подставляя под удар «Атлетик»? Всё это казалось притянутым за уши. Разве не проще было желающим купить Брэндона Доминго дождаться конца сезона, когда клубу будет как воздух нужна наличность? Брэндон был хороший игрок, порядочный, как считал Даффи, и очень техничный для такого верзилы; но гением футбола его было не назвать. Даффи даже сомневался, годится ли он для Первого дивизиона. Что ещё? Может быть, стоит получше расспросить Мелвина Проссера о финансовых делах клуба — если Мелвин Проссер вообще захочет ещё уделять ему время. Это была проблема. Футбольные клубы все на виду, но их частная жизнь протекает под спудом; если нет необходимости что-то кому-либо рассказывать, они предпочитают не рассказывать — это дело принципа. На дверях зала заседаний появится надпись: «Правление переехало»; но нужно, чтобы кто-нибудь из его членов повесился в директорской ложе на глазах нескольких свидетелей, чтобы хоть что-то тайное стало, наконец, явным. Люди увольняются «по состоянию здоровья», создаются «новые должности», дабы сделать работу Правления более эффективной; председатель смещается с поста, чтобы «вызвать приток свежей крови»; и спустя полгода всё забыто, лишь по округе слоняются озлобленные жизнью люди в кашемировых свитерах и предлагают поведать вам свою историю, если, конечно, у вас найдётся время. Но у большинства людей не находится времени.

В муниципалитете ему велели идти по стрелкам. Мимо угрюмых образчиков викторианской готики через залитый асфальтом внутренний двор в корпус постройки шестидесятых годов: отдел перспективного планирования. Те представители общественности, которые в своём стремлении надоедать властям забирались так далеко, любили проверять, чем отдел занимается ныне, занимался в прошлом, и будет заниматься впредь. Отдел перспективного планирования не мог просто дать им от ворот поворот — существовали ведь некоторые общественные обязательства, — но не так уж редко все эти «консультации с населением» и «обеспечение свободного доступа к материалам» на деле оказывались обычным толчением воды в ступе. Этот, в зелёной замшевой куртке, по крайней мере, вроде бы знает, чего хочет.

Сотрудница отдела принесла ему папку. Там он и лежал: ходатайство о разрешении на застройку площади, занимаемой стадионом клуба «Атлетик» и двух прилегающих участков. Чертежи, которые медленно развернул Даффи, являли чистенькое и стильное будущее местности, где ныне обосновались лейтон-роудцы: торговый центр, развлекательный комплекс, восьмиэтажные жилые дома, деревья, фонтаны, ярмарочная площадь в итальянском стиле. В небо взлетали стилизованные щеголеватые голуби.

— Не слабо, — сказал Даффи.

— Это вы искали? — спросила сотрудница. Она была обрадована, почти польщена реакцией Даффи. Обычно посетители держали чертежи вверх ногами и ворчали.

— Можете вы мне объяснить, что всё это значит?

— Ну, собственно, этого проекта и касается запрос о разрешении на застройку.

— И когда они собираются это построить?

— Это так сразу не делается. Это только первый шаг. Очень важный, но всего лишь первый. Ходатайство о застройке. Надо, чтобы одобрили, потом разрешили, потом снова одобрили.

— Но что это значит? Клуб получает одобрение, потом ещё одобрение, потом сносит собственный стадион и строит всю эту хренотень?

— Вроде того. Возможно, будет ещё запрос общественности, могут возникнуть какие-нибудь возражения. Но, по правде говоря, думаю, что клуб к этому отношения не имеет.

— Что?

— Да, эти запросы пришли от имени «Хесс-хауз холдинг». Вряд ли это название футбольного клуба.

— Объясните мне, если я вас правильно понял, некто может претендовать на застройку земли, которая не является его собственностью?

— Да.

— Значит, если я составлю запрос о превращении Букингемского дворца в гей-клуб, это прошение будет надлежащим образом принято и рассмотрено?

— У вас могут возникнуть заминки с существующим законодательством, но в принципе могу ответить «да».

— Но зачем бы мне это делать?

— Не знаю. Мне кажется, гей-клубов у нас и так хватает, — улыбка у неё вышла довольно вымученная, — психи встречаются и среди вполне разумных людей.

— Я просто хочу понять, какой в этом прок.

— Это поможет ускорить дело. Многие поэтому обращаются за разрешением о застройке земли, которую ещё не купили. Вы вроде как подстраховываетесь, и можете начать работу сразу же, как приобретёте землю.

— И что ещё можно сделать на этой стадии?

— Многое. Провести консультации с муниципалитетом. Всё как обычно: противопожарная безопасность, доступ к коммуникациям, дренаж. Им же надо знать, что им позволят, а что нет.

— Частные консультации? — Даффи так и слышал, как хрустят новенькие банкноты.

— Частные? Ну конечно. И в этом нет ничего предосудительного. Это общепринятая практика.

— Простите, я не имел в виду никаких нарушений, — Даффи пытался выяснить, как далеко может зайти лицо, заинтересованное в подобном деле, без того, чтобы кто-то разгадал его истинные намерения. — И сколько это всё может продолжаться до того, как станет достоянием гласности?

— Трудно сказать. Это зависит и от расписания работы нашего отдела. Летом всегда всё тянется дольше. Что касается конкретно этого проекта, может статься, мы рассмотрим его недели через три-четыре.

Как раз после окончания сезона. Чисто сработано.

— А сколько времени может пройти до того как будет заложен первый камень?

— Затрудняюсь сказать. Слишком от многого это зависит.

— Ну, если всё пройдёт гладко. Не будет никаких возражений. Во сколько они уложатся? В три месяца?

С июня по сентябрь, пора отпусков. Даже фанаты на это время смотаются куда-нибудь на Ибису. Ни фига себе, глянь-ка, Уэйн, пока нас не было, стадион-то куда-то подевался! Да они тут оборзели, блин.

— Всё верно, времени на оформление документов уйдёт немало.

Следующей остановкой был бизнес-центр на Сити-роуд, где Даффи приняли за любознательного журналиста из радикальной полулегальной газетёнки. Несколько лет назад тут приходилось принимать хорошо одетых людей, которые точно знали, что им нужно. Сегодня приезжает какой-нибудь чокнутый старикан — или, что ещё хуже, молокосос — заходит и начинает командовать: «День добрый, я из газеты „Вестник паранойи“; у нас в этом выпуске недостача по городским скандалам, не можете подбросить матерьяльчик?» — несколько лет назад было, пожалуй, получше.