Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Алло, — запыхавшись, проговорила я. На том конце линии была тишина. — Алло? — повторила я. Вдруг кто-то тяжело задышал в трубку. Мои руки покрылись мурашками. — Алло! — резко произнесла я. — Кто это? — Мне вдруг вспомнился странный звонок в тот вечер, когда Тео впервые появился в доме. Теперь все, что я слышала, — это намеренное, медленное, тяжелое дыхание. Я поежилась — было жутковато. Поборов желание обрушить на молчуна поток отборной ругани, я бросила трубку.
— По-моему, мне названивает какой-то маньяк, — призналась я Генри, когда в следующее воскресенье мы гуляли по супермаркету «Виндзмор» в Дебенхэмс. — Как тебе это? — Я взяла облегающую кружевную блузку с высоким воротом.
Он наклонил голову набок.
— Я предпочитаю круглый вырез, — признался он.
— Не советую — у тебя грудь волосатая. — Я продемонстрировала ему красный пиджак из мятого вельвета двадцатого размера. — Это тебе по душе?
Он покачал головой.
— И почему ты думаешь, что это маньяк? — спросил Генри. Я теребила вешалки с платьями больших размеров. — Он что-нибудь говорит?
— Нет. Только тяжело дышит в трубку.
— Фу, какая мерзость. И что же ты делаешь?
— Следую собственному совету, который даю всем читателям. Не разговариваю с ним, не пытаюсь вовлечь в диалог и не теряю контроля над собой. Выжидаю несколько секунд, не произношу ни слова и тихо кладу трубку. Телефонные маньяки хотят, чтобы ты отреагировал, Генри, поэтому они и надоедают людям; но можно испортить им все веселье. Тогда рано или поздно эти недоумки поймут, что зря тратят время, и перестанут звонить.
— И сколько раз тебе уже звонили?
— За последние две недели — четыре раза. Не так уж много, но я нервничаю и вздрагиваю каждый раз, когда подхожу к телефону. Смотри, какая прелесть. — Я протянула ему голубую юбку с цветочным рисунком размером с парус.
Он скривил физиономию.
— Слишком цветастая. Что ж, если звонки не прекратятся, обратись в полицию.
— Наверное, я так и сделаю, но, если честно, я слишком занята, а на это уйдет время. Нет, это слишком розовое, как жвачка, ты будешь похож на Барби, попробуй вот это, цвета фуксии. И никаких подплечников, о'кей?
— О'кей. А ты пробовала звонить в телефонную службу?
— Естественно, но они говорят, что абонент скрыл свой номер.
— Ммм, — пробормотал Генри. — Это важно.
— Я знаю. Это уже начинает выводить меня из себя, — добавила я. Мы прошли мимо отдела «Верхняя одежда» к «Вечернему платью» под звуки синтезаторной рождественской песенки. — Но нельзя же жаловаться в полицию, если тебе не говорят ничего оскорбительного и не угрожают.
— Может, это Эд, — предположил Генри, украдкой пощупав бальное платье из тафты.
— Сомневаюсь. Это не в его стиле. К тому же у него даже нет моего нового телефона — с тех пор как мы расстались, мы вообще не разговариваем.
— И все-таки не мешало бы проверить.
— Но как? Не могу же я позвонить ему и сказать: «Привет, Эд, это Роуз. Я просто хотела спросить, не ты ли тот маньяк, что одолевает меня звонками». Я точно знаю, что это не он.
— А ты ни с кем не ссорилась в последнее время? — спросил Генри.
— Что-то не припомню, хотя… На прошлой неделе в эфир звонила одна чокнутая, и мы немного поцапались.
— Помню, помню, — произнес Генри. — Я слышал. Такая грубая, как животное.
— Она уверена, что я посоветовала ее мужу бросить ее. И сказала, что я «еще пожалею», так что, возможно, это она. Хотя как она раздобыла мой номер?
— Твоя работа предполагает риск, — проговорил Генри, прикладывая розовое боа из перьев к щетинистому подбородку. — Любой отморозок может с тобой связаться.
— Да уж. По-моему, вот это пойдет. — Я сняла с вешалки черное атласное платье, скроенное по косой. — О, оно с двадцатипроцентной скидкой!
— Правда? — обрадовался он.
— Да, может, примерим?
Он восторженно кивнул, и мы направились в примерочную.
— Это не ваш размер, мадам, — безапелляционно заявила продавщица. — Это же двадцатый. А у вас десятый.
— Но мне нравится, когда вещи свободно сидят. Мой муж пойдет со мной в кабинку, — беззаботно добавила я. — Он должен видеть, что я покупаю.
Мы наглухо задернули шторку, и Генри быстро разделся. Потом нацепил пару искусственных силиконовых грудей, которые заказал в «Трансформации», и втиснулся в платье. Я застегнула молнию. Генри взглянул на свое отражение и довольно вздохнул.
— То, что надо! — произнес он, крутясь перед зеркалом. — Это платье… как будто специально на меня сшито. — Вид у него был как у гориллы в пачке. Одна волосатая спина чего стоит! — Какие мне к нему нужны аксессуары?
— Бархатный шарф, можно жемчуг. Но лучше всего — ожерелье-ошейник, чтобы замаскировать адамово яблоко. И еще нужны черные колготки, по меньшей мере шестьдесят ден, если только ты не собираешься побрить ноги.
— А в сеточку нельзя?
— Нет, Генри. Слишком вульгарно.
— Правда? — У него был разочарованный вид.
— Да, правда. Твоя мама пришла бы в ужас.
— Это точно.
Он купил сумочку с блестками, и мы спустились на первый этаж, в отдел косметики.
— Как тебе общество «Бомон»? — вполголоса спросила я, когда мы разглядывали косметику.
— Здорово, — ответил он. — Мне очень понравилось. Нам рассказывали, что делать, чтобы тебя не «раскусили» в общественном месте.
— Ты что, собираешься носить эти вещи в общественном месте? — прошептала я.
— Ну, не на работу, конечно, юбку может засосать в гусеницу танка… Но как знать… — Он вздохнул. — В отпуске, если набраться храбрости, может, и надену пару раз.
— Но, Генри, ты же великан. В тебе роста шесть футов и один дюйм!
— И в тебе тоже!
— Но я женственная.
— Но не единственная, кто может быть женственной.
— Так, у тебя светлая кожа! — Я решила сменить тему. — Тебе подойдет сверхмаскирующая крем-пудра от «Лейхнер», чтобы скрыть круги под глазами, и, конечно, прозрачная пудра — компактная или рассыпчатая? Помада не красного, а кораллового оттенка, в стиле принцессы Дианы, и синяя подводка для глаз вместо черной. Раз уж мы здесь, нам нужны еще щипчики для бровей и лосьон для сужения пор.
— Черт, ты права, — в ужасе произнес он, вытаращившись на себя в увеличительное зеркало. — Поры, как у грейпфрута. Еще нужен парик и духи.
— Тебе нужен очень женственный аромат, пожалуй, «О де Ланком» или «Фамм».
Через два часа мы вышли из супермаркета, нагруженные шестью огромными пакетами. Генри весь сиял.