Тара выудила мясо из клешни тонкой вилочкой, окунула его в растопленное масло, покапала им на пустую клешню, рисуя абстрактный узор, а потом отправила в рот с таким чувственным наслаждением, что Брайен чуть не застонал. Он с большим трудом удерживал свое внимание на предмете беседы. О чем они говорили? Ах да…

– Даже если вы правы насчет корпоративной культуры, в чем я не уверен, что заставляет вас думать, будто «настоящий» Брайен Ханрахан не тот человек, который водил вас по фабрике сегодня утром?

– Потому что я не верю в то, что вы можете быть настолько скучным.

Он усмехнулся.

– А если выяснится, что вы ошиблись?

– Тогда я так и расскажу в передаче, – пожала она плечами, потом поставила локти на клетчатую скатерть и наклонилась к нему. – Я расскажу всему миру, какой вы скучный парень, а потом в доказательство продемонстрирую сегодняшнюю запись.

– Бы потеряете свою аудиторию, – усмехнулся он, удерживаясь от импульсивного желания стереть крохотную капельку масла с ее нижней губы. – Они все переключатся на футбол.

– Ну, их трудно будет за это осудить. Они переглянулись и расхохотались.

– Ладно. Я нарочно был таким занудой, – признался он. – Мне не нравится, когда меня застают врасплох, а вы сделали это дважды за два дня. – Она делала это даже чаще – каждым своим жестом, если быть честным, – но он не собирался признаваться вслух в такой мальчишеской чепухе.

– Ну, думаю, вы это уже пережили, потому что в понедельник я надеюсь получить кое-что получше.

– Могу лишь обещать, что хотя бы попытаюсь быть более интересным.

– Для вас это не должно представлять большой трудности, – заметила Тара, вытирая губы салфеткой. – Но на всякий случай я задам вам несколько легких вопросов.

Если репортеры говорят «легкие вопросы», они обычно имеют в виду каверзные вопросы, такие, которые разоблачают человека или расставляют ему ловушку. Брайен задумался. При такой реакции его тела на присутствие Тары он чуть было не упустил из виду тот факт, что она что-то вынюхивает, а что – он пока не понял. Ему необходимо быть настороже.

И все же, когда она взяла следующую клешню, его тело опять не осталось равнодушным. Гораздо легче было не забывать о том, что она репортер, сегодня утром, стоя перед ее проклятым микрофоном и отвечая на бестактные вопросы.

Они закончили ужин, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Лебеди давно исчезли в зарослях тростника, а по воде теперь стлался туман, и его длинные щупальца плыли в вечернем воздухе и медленно, словно нехотя, выползали на берег, укутывая их влажным покрывалом.

– Становится прохладно, сэр. Не желаете ли перейти в зал и съесть десерт там? – предложил официант, убирая тарелки.

Брайен посмотрел на Тару.

– Яблочный пирог или творожный? – Она покачала головой.

– Мне кажется, я уже наелась, если вы сможете в это поверить. Мне хочется убедиться, что Финн отремонтировал фургон.

Брайен оплатил счет, и они пошли к машине, по пути задержавшись лишь для того, чтобы полюбоваться лунной дорожкой на воде, которая то и дело скрывалась под клочьями тумана. Легкий ветерок морщил водную гладь и шевелил волосы Тары, отливавшие темной бронзой при слабом свете, льющемся из окон кафе. Она подняла руку и убрала прядку, упавшую на лицо.

– О Боже! – Она начала отряхивать волосы. – Почему вы не сказали, что у меня остались листья в волосах?

– Я не знал об этом.

– Я нащупала здесь лист. – Она подергала волосы. – Он запутался. Не могу его вынуть.

– Позвольте мне помочь вам.

Как только его пальцы коснулись ее волос, он понял, что уже целых два дня ищет предлог это сделать. Он изо всех сил старался сосредоточиться на своем занятии, но слабый аромат духов поднялся от ее волос, и этот запах породил десяток новых фантазий.

– Тара…

Она настороженно подняла глаза.

– То, как я вас вчера поцеловал… – У него от желания пересохли губы, и он с трудом произносил слова. – Простите меня.

– Вы считали, что ваши действия оправданны.

– Это было непростительно. Гнев – не лучший повод, чтобы поцеловать женщину.

– Да, – согласилась она.

– Но я могу придумать повод получше. – Он пропустил сквозь пальцы прядку волос. – И сейчас у меня их несколько.

Она прикрыла глаза, и ему показалось, что она собирается упасть в его объятия, но она лишь глубоко вздохнула.

– Я – репортер, Брайен. И делаю передачу о вас.

Ее тихие слова были равносильны пощечине. Брайен побледнел, выпустил ее волосы и отступил в сторону, чтобы избавиться от глупых фантазий.

– Конечно. Глупо с моей стороны забывать об этом. Или вообразить, что вы можете забыть. – Он достал из кармана пульт управления, вытянул руку и нажал на кнопку. Автомобиль чирикнул, вспыхнули фары. – Поехали.

Дура, дура, дура!

Опять!

Тара сидела рядом с Брайеном, смотрела, как за окном машины проплывают темные очертания деревьев, и ругала себя на чем свет стоит.

Ей не следовало ехать с ним на ужин. Не следовало получать такое удовольствие. Не следовало терять бдительность.

Не следовало так быстро вспоминать о том, что она должна вести себя прилично.

Впрочем, последняя мысль продиктована ее телом, а не рассудком, и, к счастью, разуму удалось заглушить этот громкий голос в самый критический момент.

И хорошо, что удалось, ведь она помнила, как среагировала тогда на его поцелуй, как забыла обо всем на свете.

Не хватало ей только испортить себе карьеру, закрутив роман с героем репортажа. Уступить домогательствам мужчины с такой репутацией бабника, какую имел Брайен, значило перестать уважать себя. Этот человек – известный плейбой. Возможно, он просто решил скомпрометировать ее как профессионала или хочет погубить передачу, но даже если она ошибается, все равно у него на уме один лишь секс. Она достаточно высокого мнения о себе, чтобы стать сексуальной игрушкой Брайена на один месяц,

Но видит Бог, как ей хотелось этого поцелуя!

И это лишний раз доказывало, какими глупыми могут быть гормоны.

Она молчала почти всю обратную дорогу до Килбули, поддерживая беседу лишь для того, чтобы Брайен не счел ее невежливой. В промежутках между фразами она снова напоминала себе, почему отказала этому человеку. Она перебирала причины, от деловых до личных, и поздравляла себя с тем, что смогла избежать ловушки.

Наконец они остановились перед гостиницей. Опасаясь, что Брайен попросит о прощальном поцелуе или, того хуже, сам поцелует ее, она распахнула дверцу и выпрыгнула наружу еще до того, как он успел заглушить мотор.

– Это был прекрасный ужин, – сказала она. – Мы… э-э… свяжемся с вами в воскресенье, как я уже говорила, насчет освещения и всего остального.