Даже ей самой ее голос показался слишком нервным и дрожащим, и глаза Брайена в темноте салона насмешливо блеснули.

– Сомневаюсь, что мы не встретимся до понедельника. Как вы верно подметили, это маленькая деревня.

– Вот как? Впрочем, вы правы. Ну, тогда до встречи. Спокойной ночи, и еще раз спасибо.

– Спокойной ночи, Тара. – Его тихий голос ласкал ее и был эротичным, словно прикосновение.

Она быстро взбежала вверх по лестнице, а машина мягко понеслась прочь, в сторону Брэмбл-Корта.

Ей пришлось нажать кнопку звонка на стойке, чтобы вызвать миссис Фицпатрик.

– Мой ключ, пожалуйста.

– Конечно. – Она потянулась к ряду ящичков позади стойки и достала ключ.

– Мистер Келлехер уже вернулся?

– После вашей небольшой аварии? О да. Он вернулся поздно и поужинал, а сейчас ушел в паб «Нос епископа». Там сегодня играют братья Джури, Томми Ахерн и еще кое-кто, по-моему. Мистер Келлехер велел вам передать, чтобы вы туда пришли, если не слишком устали после ваших приключений с Брайеном.

Значит, благодаря Финну вся деревня уже знает о том, что она встречалась с Брайеном. Ну, она не может сказать, будто что-то произошло, – ведь ничего и не произошло. Лучше она пойдет в этот паб как ни в чем не бывало.

А пока не помешает попытаться пресечь эти слухи.

– Едва ли это можно назвать приключением. Мы просто решили пообедать у Морана, раз уж ехали в ту сторону. – Тара улыбнулась и протянула ключ. – Мне он не понадобится, если я иду в «Нос».

– Мы оставим наружную дверь открытой. Если вернетесь после полуночи, задвинете засов и возьмете ключи.

Тара услышала ритм бодхрана, как только вышла за дверь. Наверное, до этого шум мотора машины Брайена заглушал звуки барабана. Когда она подошла к пабу, веселые звуки скрипки вырвались из открытой двери, вызвав у нее улыбку. Томми играл хорошо.

И братья Джури – тоже, как она обнаружила, когда села к Финну за столик. В пабе было полно людей, дыма, шума и хорошего настроения.

И мужчин.

Во всем пабе набралось ровно пять женщин, включая Тару и Мэри Доннели, и если Тара не ошибалась, она была единственной незамужней женщиной. Она, слишком мало пробыла в пабе и не могла судить, но подозревала, что обычно выступления привлекали сюда больше женщин.

Но мужчины, казалось, этого не замечали. Они топали ногами, хлопали в ладоши, криками выражали одобрение после бурных сольных пассажей Томми. Прихлебывая пиво, Тара рассматривала толпу и вскоре обнаружила несколько грустных мужских лиц.

Она наклонилась к Финну.

– Плохо, что мы не можем снять некоторых из них.

– Кто говорит, что не можем? – прошептал Финн, похлопав по старой кожаной сумке, лежащей на столе.

Тара пригляделась повнимательнее и заметила в ее торце небольшое отверстие. Она подняла брови.

– Это то, что я думаю?

– Да.

Скрытая камера. Тара расплылась в улыбке.

– Ты умница!

– Должен же один из нас быть умницей, пока другой бродит Бог знает где. Я уже начал гадать, не остановились ли вы в какой-нибудь гостинице для страстной ночи любви.

– Тише. – Тара приложила палец и губам и покраснела. – Мы просто решили пообедать у Морана.

– Устрицы? – В глазах Финна мелькнула насмешка. – Вот это точно ни на что не намекает.

– Заткнись, грубиян! Он рассмеялся.

– Прекрасно. Тогда я не скажу тебе, что уже договорился с этими ребятами снимать их завтра в Балливогане.

– Молодец. Но нам придется позвонить в этот паб и попросить разрешения на съемку.

– В этом нет необходимости, – хитро ухмыльнулся Финн. – У меня есть связи. Несколько лет назад я встречался с одной девушкой из Балливогана. Я ездил к ней из Дублина при первой возможности. Меня хорошо знают и у Монка, и у О’Брайена.

Тара покачала головой.

– Знаешь, Финн, для деревенского грубияна ты просто чудо.

Он поднял кружку.

– Вот почему я – Финн Великолепный! – Она подняла свою и чокнулась с ним.

– За Финна Самодовольного! Пусть он подольше меня раздражает.

– Расскажите мне о Томми, – попросила Тара.

Было воскресное утро. Финн установил свою аппаратуру в гостиной крохотного домика, где жила Эйлин с матерью. Миссис Макенрайт ушла в гости к соседке, чтобы Эйлин меньше нервничала, но Таре пока все равно приходилось с ней трудно.

Эйлин бросила взгляд на камеру, стоящую в углу на треноге.

– Эта штука включена?

– Да, – ответил Финн. Он поднял руку и подмигнул Эйлин. – Представьте себе, что это всего лишь я сам, с одним огромным глазом.

– Это будет нетрудно. У вас обоих длинные, тощие ноги.

– Я служил моделью для экспериментального образца, разве вы не знаете?

Она рассмеялась и откинулась на спинку кресла в цветочек, и Таре наконец удалось заставить ее заговорить.

– Я знаю Томми с пеленок. Ну, с тех пор как я сама была в пеленках, во всяком случае. Он на два года старше меня. В школьные годы он был мне вроде старшего брата. – Глаза ее смотрели куда-то вдаль. – Он вечно дразнил меня из-за моих волос, а я потешалась над его игрой на скрипке. А потом, когда я стала старше, все изменилось. Мы были на танцах – не вместе, просто пришли туда каждый со своими друзьями, – и Крисси подзадоривала меня, чтобы я заставила его меня поцеловать. Это была не слишком трудная задача, как я теперь понимаю. Вот так все и началось. С тех пор мы встречаемся.

– Вы часто проводите время вдвоем?

– Каждый уик-энд. – Тара описала их обычные развлечения: кино в Эннисе, выступления в ближних пабах, пикники, танцы, визиты к друзьям. Это были типичные места свиданий в деревне, только когда Эйлин рассказывала о выступлениях Томми и его друзей, лицо ее сияло от гордости.

– Вчера вечером они играли в пабе «Нос епископа», но вы не пришли. Почему?

– Вы же знаете. Из-за бойкота. Тара улыбнулась:

– Я-то знаю. Но больше никто не знает. Эйлин бросила взгляд на камеру.

– Ох, простите. Ну, тогда, вечером, я была в такой ярости, что не знала, куда себя девать. Поэтому пошла в паб «Нос епископа». Там как раз был дамский вечер, и многие готовы были мне посочувствовать…

Эйлин не нужно было подгонять, когда она разговорилась. Тара заметила еще тогда, в пабе, что она прирожденная рассказчица. Эйлин поведала ей всю историю о бойкоте, начиная с беспокойства женщин по поводу ситуации в Килбули до той роли, которую играл в ней Брайен Ханрахан. И ее рассказ содержал как раз нужную долю раздражения, добродушного юмора и решимости.