Наконец я ощутила в руке знакомое покалывание, и в голове зазвучал голос Кэллума, в котором все еще слышались нотки потрясения.

– Алекс, перестань! Пожалуйста, сиди смирно. – Голос то слышался, то затихал, и до меня вдруг дошло, что я качаюсь всем телом, клонясь то взад, то вперед. Я попыталась перестать качаться, но это было почти невозможно. В конце концов я села на кисти рук, но все равно не смогла остановить свои голову и плечи.

Я попыталась было заговорить, но поначалу не смогла произнести ни слова из-за сухости во рту. Я пару раз сглотнула и попыталась опять.

– Я превратила его в старика, Кэллум, а потом убила. Мы не можем этого сделать. Я не могу сделать то же самое с тобой. Знаешь, что было бы, если бы наш эксперимент удался? Спасатели вылавливали бы сейчас из реки в этом самом месте твое обезображенное тело. Мы не можем этого сделать!

– Шшш. – Я почувствовала, как его рука ритмично и едва ощутимо гладит меня по голове. – Но мы же этого не сделали. Мы остановились, и я все еще здесь.

Меня захлестнула волна отчаяния.

– Но это означает, что я не смогу – мы не сможем попытаться сделать это опять. Я никогда не смогу вернуть тебя в мир живых. – Мой голос сорвался на всхлип, и по лицу ручьем потекли слезы. Я все острее осознавала все последствия того, что произошло с Лукасом, – я не могла спасти Кэллума, и все мои планы были обречены на провал. – Это невыносимо!

– Я знаю. – Его голос звучал глухо и устало. – Мне почти жаль, что из этого так ничего и не вышло. По крайней мере, тогда я бы ушел, думая, что все завершится успешно.

– Не может быть, чтобы ты и правда этого хотел. Не можешь же ты хотеть умереть.

Ответом мне было молчание.

– Нам нет нужды что-то делать, пока еще нет, – заговорил он в конце концов. – Но ты должна помнить, что никто из нас не находится в нашем мире по собственной воле. Каждый Зависший ухватился бы за возможность уйти в небытие, даже если это будет означать еще одну мучительную смерть. – Последовала пауза. – Ведь мы все и так уже умерли, не забывай, – тихо продолжил он, – и если я не могу соединиться с тобой в…

Я не могла поверить, что от воодушевления, которое мы испытывали, строя планы того, как соединимся в мире живых, мы перешли к тому, что он, по сути дела, просит меня убить себя.

– Нет, это не может происходить, просто не может! Это так несправедливо! – Непроизвольно я начала раскачиваться опять, обхватив себя руками и изо всех сил желая, чтобы все это куда-нибудь ушло, когда в мои мысли врезался голос Кэллума.

– Алекс! – прошептал он. – Женщина-священник. Смотри, она бежит сюда!

Обернувшись, я увидела преподобную Уотерс, которая, шатаясь, спешила к нам. Увидев, что я вскочила на ноги, она попыталась ускорить шаг, но уже явно выдохлась.

– Алекс, пожалуйста, не уходи, – задыхаясь, проговорила она. – Нам надо поговорить о…

Но сейчас мне определенно не нужен был нагоняй. Схватив истрепанную газету, раздираемая паническим страхом, я повернулась и бросилась бежать.

На сей раз я остановилась, только когда добежала до вокзала Ватерлоо, но и здесь я задержалась только ненадолго, чтобы поговорить с Кэллумом. Я была обессилена, однако бег прояснил мои мысли, и они больше не путались.

– Кэллум? – позвала я, стоя в центральном зале вокзала и ожидая, когда объявят, к какой платформе прибывает мой поезд. – Кэллум, как ты думаешь, можешь выяснить, чего хочет от меня эта женщина-священник? Я не могу поверить, что она стала бы так напрягаться лишь затем, чтобы сказать мне, чтобы я не перелезала через барьеры, когда они закрывают доступ на Золотую галерею.

Он явно начал говорить еще до того, как я ощутила покалывание в руке, так что я, видимо, пропустила где-то половину сказанных им слов.

– Как она оказалась под мостом, ты можешь это понять? Я хочу сказать, что не может же она передвигаться с такой быстротой, она же очень старая. Что ты…

– Погоди! – перебила я его. – Я не слышала и половины того, что ты говорил до сих пор. Разве ты не видел, откуда именно она вышла?

– Нет, не видел. Впечатление складывается такое, будто она заранее знала, куда ты пойдешь.

– Она никак не могла этого знать, я сама не знала, куда иду, пока не оказалась на Ладгейт-Серкус. Она мне не нравится. В ней есть что-то чудное. – Я быстро оглядела толпу вокруг. – Ты уверен, что она не последовала за нами сюда?

– Нет, я следил за ней. Она шла за тобой по набережной, и я было подумал, что она может взять такси, но она повернула обратно. Убедившись, что она тебя больше не преследует, я поспешил к тебе.

– Понятно. Слушай, мой поезд прибудет через несколько минут. Не мог бы ты походить по собору и посмотреть, вернулась ли она туда? Нам надо выяснить побольше о том, кто она такая и чего хочет.

– Хорошо. Я приду к тебе домой попозже. Позови меня, если я понадоблюсь раньше.

– Хорошо. – Я почувствовала легчайшее прикосновение его губ к моей щеке, и покалывание в руке прекратилось. В сознание вновь ворвались весь шум и вся сутолока вокзала. На всякий случай, я опустила голову, чтобы мои светлые распущенные волосы закрыли мое лицо. Зачем облегчать задачу преподобной Уотерс или кому-то еще, кому она могла что-то сказать? Я подошла к турникетам, сунула свой билет в щель и, напустив на себя как можно более спокойный вид, прошла на платформу.

Зайдя в электричку, я забилась в самый дальний угол вагона, где меня никто не смог бы разглядеть, и снова уставилась в мятую газету, которую держала в руке. Половина шрифта на полосе была смазана моими потными ладонями, но заметка в самом ее низу читалась ясно. Это было так ужасно! Я не только убила Лукаса, но и обрекла его на смерть кошмарную, мучительную. И еще каким-то образом сделала его старым. Не потому ли, что в реальном мире он стал выглядеть на свои истинные годы?

В моей душе снова начала подниматься волна паники, которую до этого я ухитрялась держать в узде, когда я подумала, как близко я подошла к тому, чтобы проделать то же самое с Кэллумом. Он вполне мог бы быть сейчас уже мертв или же, корчась от боли, старел бы на моих глазах. Нам так повезло, что у нас ничего не получилось.

Перед моими невидящими глазами плыли виды Лондона по мере того, как электричка медленно преодолевала расстояние до Шеппертона. Я разгладила газету на колене и посмотрела на дату ее выпуска. Заметка была напечатана через два дня после моей схватки с Лукасом, так что этому номеру был уже почти месяц. На мгновение я подивилась совпадению, которое привело меня к нему. До отъезда в Испанию я долго обшаривала Интернет в поисках сведений о Лукасе, но ничего так и не нашла. Почему же это освещалось в СМИ так скудно?

Я предположила, что полицейское расследование зашло в тупик, поэтому у них не было абсолютно никаких доказательств, которые указывали бы на меня, и они могли только теряться в догадках относительно причин его смерти. Но то, что они не смогут доказать, что к смерти Лукаса причастна я, не меняло того факта, что это сделала именно я; я замучила Лукаса до смерти.