Но враг на провокацию не поддался.

– Ты ведь Гор-Апостол, верно? – спросил он.

– С чего ты… взял?

– Да не юли, я твою рожу век не забуду. Я под Шерном в кавалерии стоял. Хорошо тебя видел.

– Так ты… шательен, что ли?

– А что не похож?

– Не очень.

«Верблюд» оскалился.

– А это потому, – произнес он сквозь зубы, – что денег у меня нет и воскрешение мое не оплачено. Наша поганая церковь новое тело мне «бесплатно» предоставила. Как бы! Должен служить до конца дней, пока не отработаю!

Глаза его, казалось, метали молнии.

– Вот это, – он ткнул себя в грудь, – ублюдочное тело кривого бездомного бродяги! А мое собственное лежит под Шерном с пулей в черепе. По твоей милости!

Он отодвинулся от дверного проема на шаг и, как будто играя пальцами, удобней перехватил рукоять своего оружия.

– А теперь представь… – продолжал обиженный реинкарнированный шательен. – Твоя голова для церкви бесценна, на новое тело, полагаю, мне хватит. А Хавьер пусть валяется здесь.

– Так вы… за мной охотились… что ли? – спросил Гор с неподдельным интересом, но по-прежнему изображая из себя запыхавшегося кролика. – Странно. Вы ведь… не могли знать… что я приду сюда… сегодня.

В ответ «верблюд» дико, истерически расхохотался.

– Да за бабой твоей мы приехали, серв, – заорал он, – которую ты освободил, а потом сюда отправил местному отребью на потеху. Вон в комнате сидит местный распорядитель, он сдавал ее в аренду как матрас, на ночь. Поди спроси его! А сейчас они ее в Литавру повезли, как будто там своих шлюх не хватает… Кардинал сказал – найдите мне червя для наживки! Чтобы поймать врага, мне нужна его сучка! И ты ведь сглупил, Апостол! Девка весь год сидела у тебя под боком взаперти в этом поганом отеле, а ты не удосужился себе под ноги посмотреть! Ха! Да ее тут весь Бургос оттрахал!

Гор дернул щекой, но сдержался. Он по-прежнему сидел в луже хавьеровской крови, прислонившись к стене с обломком шпаги, изображая испуганного юнца. Он казался маленьким и беспомощным. Ничтожным…

Так было легче задавать вопросы. Слушать, что говорит враг. Сдерживать развязку.

«Верблюд» между тем разошелся, тараторя скороговоркой и постепенно приближаясь к развалившемуся в неудобной позе Гордиану. Кончик кошкодера немного подрагивал от возбуждения бойца.

– Но теперь нет нужды охотиться за ней, – прошипел он, – ты сам к нам пришел. Я принесу кардиналу твою отрезанную башку и сам займу место полковника Хавьера! Он только что сдох, а теперь твоя очередь, хе-хе… – И добавил с издевкой: – Братец!

Гор посмотрел на «верблюда» снизу вверх, спокойными глазами и ровно дыша.

– Я не братец тебе, – сказал он и, оттолкнувшись спиной от стены, одним молниеносным рывком поднялся на ноги.

– Сидеть! – заорал «верблюд» и прыгнул к нему, взмахнув своим оружием.

Но оказавшись на ногах, Гор лишь дернул корпусом, уходя от удара и даже не пытаясь отразить лезвие гардой серебряной шпаги.

Слишком плохой удар, слишком плохой боец. Не чета Хавьеру!

Гор увернулся, не поднимая рук. Затем сблизился с мечником корпус в корпус и аккуратно, как будто на тренировке, вонзил обломок хавьеровского клинка прямо в сердце горе-шательена. Как в мишень, «в яблочко»!

Длина твоего оружия не всегда означает превосходство. Не умеешь обращаться с клинком – не лезь на мастера.

Тощий юнец вытащил кошкодер из ослабевших рук сраженного мужчины и прошел мимо по коридору в направлении комнаты. «Верблюд» остался за его спиной. Он по-прежнему стоял, глядя изумленными глазами на торчащий из груди чудесный серебряный эфес. Качнулся раз, два и упал лицом вниз, вбив обломок шпаги внутрь себя еще глубже.

Кончик обломка вылез из спины с кровавым куском мяса.

Падший бог не смотрел. Он вошел в злополучную комнату и внимательно оглядел стоящего на коленях полуголого пленника, которого несколько минут тому назад Хавьер избивал, пытаясь получить ответы на свои вопросы.

Надо же, пленник не убежал!

– Вы победили! – радостно воскликнул несчастный. – Это невероятно! Вы – мой спаситель. Скорее же развяжите меня, нужно вызвать стражу. Вот ублюдки! Они били меня, представляете. Я…

Гор молча прошел через комнату. Взял табурет, поставил его перед связанным и так же молча сел.

– Вы распорядитель отеля лорда Брегорта, – утвердительно сказал он.

Пленник в недоумении кивнул.

– Здесь, в отеле, в течение всего прошлого года пребывала девушка, Лисия Брегорт, посланная к вам мадам Мией Брегорт, вольноотпущенницей нашего лорда.

Пленник кивнул еще более недоуменно.

– Несмотря на запрет правительства Республики, она использовалась здесь как доходная наложница, а недавно ее увезли, – также утвердительно произнес Фехтовальщик.

Глаза «голого» расширились от ужаса и внезапного понимания ситуации, но он по инерции по-прежнему кивнул. Однако тут же одумался и открыл рот, чтобы что-то добавить.

Но Гор поднял руку, пресекая попытку пленника оправдаться. Гор посмотрел вокруг.

Кроме трупов, в комнате был большой платяной шкаф, зеркало с остатками дешевой косметики, тумба. А также огромная двуспальная кровать. С наручниками, приваренными к прутьям спинки. На дверном полотне, открытом вовнутрь комнаты, был отличный встроенный замок – обитателя комнаты, очевидно, запирали снаружи. Стандартный набор – как в рабском публичном доме.

Гор поднял трофейный кошкодер и взял его одной рукой, разумеется, за рукоять, а другой – пальцами за самый кончик. Повертел предмет в руках перед глазами связанного распорядителя, так же как минуту назад это делал перед его собственным лицом поверженный шательен с верблюжьей рожей.

Туда-сюда-обратно. Обратно-туда-сюда.

По-видимому, кровавая работа на сегодня еще не закончена. Он перехватил оружие правой кистью и прижал клинок к плечу пленника.

– Это кошкодер, – начал он, – а ты сегодня кошка. И у меня есть всего несколько вопросов к тебе: Кто? Куда повез? И кто встретит? Мне нужны имена, точный адрес и подробности.

С этими словами клинок вошел в тело. Отточенное лезвие пронзило кожу, мышцы и сухожилия, застряло в костях! Гор знал, как протыкаются люди – он делал это почти с рождения, ведь демиурги рождаются взрослыми, а не детьми. Он провернул клинок на пол-оборота, зацепив нерв и легким подрагиванием заставил боль вибрировать внутри трупа своего визави. Именно трупа, ибо насильники жить не должны. Труп просто пока дышит, пока.

Следующие тридцать минут вопящий от ужаса сутенер вместе с кровью, слезами и собственной истекающей сквозь открытые раны жизнью исторгал из себя подробности и имена…