Когда однажды утром Льеф отпустил её пройтись по окрестностям, Кена ненадолго ожила. Всё ей казалось новым и интересным – контуры синеватых гор вдали и лежащая на них пелена облаков, извилистое русло реки, убегавшее до самого горизонта… Незнакомые травы, кое-где проклюнувшиеся из-под снега.

Девушка бродила по усадьбе, поднималась на смотровые башни и совсем не чувствовала себя рабыней – пока, опустив взгляд, не увидела мощную фигуру Руна, высившуюся в тени. Рун наблюдал за ней.

Кена сразу расхотела спускаться вниз со смотровой вышки. Девушка стояла и делала вид, что просто заметила что-то на горизонте, пока, бросив на Руна косой взгляд, не обратила внимания, что тот вышел ближе к свету, так что теперь можно было увидеть холодный блеск его глаз и злую улыбку, игравшую на губах.

Кена стиснула зубы и сжала кулаки. Прочертила в воздухе один из знаков, что показала ей Сигрун. Кена не очень-то верила в чужеземное колдовство, но знала главное правило магии: она действует на того, кто в неё верит. А Рун верил.

Впрочем, спускаться вниз южанка по-прежнему не спешила – и решилась, только когда стал меняться караул. Довольно много воинов скопилось вокруг смотровой вышки, и Кена, проскользнув мимо них, торопливо направилась домой.

Вечером она попросила у Льефа нож.

– Зачем? – сурово поинтересовался тот.

– Вдруг… на меня нападут?

– Кто нападёт на тебя здесь, в чертоге конунга?

Кена молчала. Она понимала, что не получит ножа, если скажет, что противник её – Рун.

– Ты – рабыня. У рабыни не должно быть ножа.

Кена поджала губы и отвернулась.

Льеф обнял её со спины.

– Ты должна меня понять.

– Я понимаю, – Кена склонила голову и подумала, что нож можно стащить на кухне. Но что потом? Пользоваться оружием она толком не умела, да и Рун всё равно был намного крупнее её.

– Я мало тебе дал? – спросил Льеф тем временем.

– Нет… – Кена вздохнула и, обернувшись к нему, погладила по щеке. – Очень много, Льеф. Я не обижена на тебя.

Это была ложь, но Кена понимала, что Льеф прав.

С того дня она избегала безлюдных мест, но ещё несколько раз видела Руна вдалеке. Так же зимой следил за ней Льеф. Но от взгляда Льефа становилось тепло, а от взгляда Руна по спине пробегал холодок. Улучив момент, Кена поймала этот взгляд и демонстративно прочертила руну, призванную наслать болезнь – однако злая улыбка сына конунга стала только шире, а Кене стало ещё холодней.

Но через несколько дней ей пришлось свидеться с Руном ещё раз.

День подходил к концу, и Кена с нетерпением ждала, когда же вернётся Льеф. До ужина оставался час, но перед тем, как сесть за стол, они старались немного времени провести вдвоём. Иногда поднимались на те же вышки, где днём Кена стояла одна, и девушка показывала Льефу места, которые особенно ей понравились, а тот рассказывал, как проходит строительство кораблей. Кена теперь из всех обязанностей рабыни выполняла только одну: приносила Льефу еду по утрам и напитки по вечерам. Ещё она помогала северянину следить за волосами и бородой, но это было не столько обязанностью, сколько игрой. Внимательно глядя Льефу в глаза, Кена расчесывала его гребнем, а затем то же самое делала со спины. Пару раз она помогала ему отмывать волосы в холодной воде – а Льеф помогал ей. И в бане Кена тоже исполняла обязанности служанки – здесь ей разрешалось гладить и ласкать Льефа у всех на виду, и Льеф жалел, что нельзя делать наоборот.

Кена бы и совсем позабыла, что оказалась рабыней, если бы не Рун, так пристально следивший за ней, что девушка боялась оставаться одна.

Позади главного дома у частокола располагались отхожие места, и в тот час Кена направилась туда. Она приготовилась к тому, что обычно делают в таких местах, чуть приспустила штаны и тут же обнаружила, что грубые руки схватили её и рванули в сторону.

Кена вскрикнула, а в следующую секунду рот ей зажала ладонь, и Рун прижал девушку щекой к стене.

Свободная рука северянина зашарила по её ягодицам, и Кена поняла, что к глазам подступают непрошенные слёзы.

– Пусти! – выдохнула она в ладонь противника, но получилось лишь неразборчивое мычание. Главное её оружие – слова – было теперь недоступно.

– Твоя поганая магия не возьмёт меня, галльская ведьма, – с усмешкой прошипел Рун над её ухом. – Меня защищает другое колдовство.

Рука его продолжала шарить по бёдрам Кены, но никак не могла забраться между них, потому что мышцы были напряжены.

Рун отвесил Кене увесистый шлепок. Та вскрикнула и от неожиданности расслабилась ненадолго, так что Рун просунул пальцы внутрь и даже ощупать сжатое лоно.

– У Льефа такой маленький? – прошептал он. – Или он плохо для тебя старается? Ну ничего, сейчас ты почувствуешь настоящего северянина.

Лона Кены коснулась горячая плоть, и слёзы потекли по щекам. Она закрыла глаза, а в следующую секунду раздался гортанный выкрик, и Кена рухнула в грязь. Торопливо развернувшись, она, впрочем, обнаружила, что Руну пришлось хуже – тот угодил в выгребную яму, а Льеф стоял над ним, держа наготове меч.

– Ты сын конунга, – сухо произнёс Льеф, – но даже ты не смеешь заниматься воровством. Если хочешь того, что предназначено мне судьбой – подойди и отбери. Понял меня?

– Льеф, да брось! Я не испорчу её!

– Ты сошёл с ума! – Льеф повысил голос. – Рун, не навлекай на себя позор.

– Ты думаешь, ей впервой? – зло поинтересовался Рун. – Спроси у неё сам. Кажется, со мной она была честнее, чем с тобой.

Льеф медленно развернулся, и взгляд его упал на Кену. В глазах девушки появился страх.

– Льеф… – прошептала та внезапно осипшим голосом.

– Она же пользуется тобой, Льеф!

Льеф поймал плечо Кены и вздёрнул девушку на ноги.

– Прикройся, – приказал он и снова посмотрел на Руна. – Это не объясняет того, Рун, что ты хотел забрать моё. Тайно. Словно ты ночной вор, а не мой брат. Замолчи! – оборвал его Льеф, заметив, что Рун собирается что-то сказать. – Я не прошу тебя виниться передо мной. Но больше не делай так.

Рун молчал. Он бы спросил: «А то что?» – но знал, что в этом нет смысла. Рун хорошо разбирался в людях и хорошо видел в глазах Льефа, что тогда произойдёт – их будет судить Один, а не тинг.

***

– Льеф! – повторила Кена в очередной раз, пытаясь поспеть следом за северянином, но тот шагал вперед, удерживая её за запястье так, что руку пронзала боль, и не собирался замедлять ход. – Льеф, ну постой! Я хочу объяснить!

– Нечего объяснять, – Льеф втолкнул её в комнату и затворил за собой дверь.

Кена тяжело дышала.

– Льеф, не было ничего!

Льеф не слышал её.