Потому что кто-то решил, что так надо.

Алмаз – всего лишь камень, которому мы все вместе присвоили наивысшую ценность. Поэтому его запасы так тщательно охраняются и отслеживаются, и алмаз достоин высокой цены, а другой камень – места на рамке для картины.

Попав на месторождение в стране Редактирования, вы должны решить, что в вашей жизни будет алмазом, а что – простым камнем.

Это решение – на ваше усмотрение. Вы сами будете присваивать ценность различным вещам в вашей жизни. Присвоенная ценность радикально изменит ваше с ними взаимодействие.

Ученые называют это «атрибуцией ценности». Ценность, которую мы присваиваем вещам, обладает огромным, колоссальным влиянием. В некоторой степени она управляет нашим восприятием всего мира. Газета Washington Post однажды доказала это, проведя эксперимент со скрипачом в метро, получивший широкую известность.

По их просьбе в эксперименте принял участие один из величайших скрипачей мира Джошуа Белл. Однажды утром, в самый час пик, он сел в вестибюле метро, одетый в повседневную одежду. Этот виртуоз держал скрипку стоимостью 3,5 миллиона долларов, созданную Антонио Страдивари в 1713 году. Белл сыграл несколько сложных, потрясающих музыкальных произведений. Вы можете представить, сколько людей остановилось по пути на работу, чтобы насладиться концертом, который обычно стоит сотни долларов в одном из лучших концертных залов мира? Семь человек.

Мимо играющего Белла прошло более тысячи человек, а остановились послушать всего семь2.

Лишь семь человек на минуту остановились, чтобы отдать должное искусству музыканта. А та тысяча людей, которые прошли мимо? Как полагают авторы книги «Шпаргалка для счастливчика»[32], они заранее присвоили ценность этому музыканту в метро. Прекрасные звуки музыки, заполнившие вестибюль, не смогли изменить этой оценки. Ее не поколебала ни скрипка стоимостью в несколько миллионов долларов, ни несомненная виртуозность музыканта.

«Проходя мимо Белла, – пишут авторы Ори и Ром Брафман, – большинство пассажиров метро даже не удостоили его взглядом. Они слышали не выдающийся концерт, а уличную музыку»3. Они заранее решили, что в метро полно простых камней, и появление одного из величайших алмазов мира не смогло изменить их мнения.

Когда я стал разбираться, как обстоят у меня самого дела с атрибуцией ценности, полученные результаты меня не обрадовали. Здорово было заявлять: «Мои наивысшие приоритеты – дети, жена и работа писателя»; но я обнаружил, что иногда обхожусь с ними как с простыми камнями.

Как я это понял? Дело в том, что я не отдавал им самую ценную свою валюту – время.

Я был вынужден спросить себя: что я отдаю жене, детям и писательской работе: лучшее свое время и лучшие творческие силы? Или время и силы, которые остаются после других занятий? Правильно ли я определил, что в моей жизни – алмазы, а что – просто камни? А может быть, я ошибался?

В этом – цель всего нашего пребывания в стране Редактирования. Здесь мы не только должны, но и можем решить, что будем называть алмазами, а что – простыми камнями. Приняв это решение и постоянно возвращаясь к нему, чтобы убедиться, что мы его выполняем, мы способны изменить свои взгляды на весь мир.

Сложность редактирования собственной системы ценностей в том, что мир постоянно будет пытаться убедить вас, будто вы ошибаетесь. Когда вы уходите с месторождения, сжимая в руке свои алмазы, все окружающие могут пытаться внушить вам, что это простые камни. Не слушайте их. Никогда не стремитесь к незаурядности, определение которой дал кто-то другой.

Не будем чрезмерно усложнять вопрос.

Найти свои алмазы на самом деле очень легко. Они спрятаны на самом виду – в вашем ежедневнике. Ведь время – единственный верный показатель того, что для нас действительно важно.

Намерения – лгуны с амбициями. Если вы спросите у своих намерений, что за алмазы у вас сейчас, намерения дадут вам ответ, который вы хотите услышать. Поэтому вместо этого мы быстро сверимся с ежедневником.

На какие действия вы тратили время за последние сутки? На что ушла наибольшая часть времени за последнюю неделю? Вероятно, на работу; но сколько времени вы на самом деле ей уделили? И на что ушло остальное время вашей недели?

Я покидал алмазное месторождение в уверенности, что мои приоритеты – дети, жена и писательская работа, но когда сверился с ежедневником, то сразу же выяснил, что на работу я тратил по 50–60 часов в неделю. А затраты времени на жену и детей оказались намного меньше – лишь около одной десятой того показателя.

Мои намерения как всегда твердили мне: ты замечательный муж! ты такой прекрасный отец!

Но ежедневник свидетельствовал об ином.

Когда я это понял, знаете, что я сделал? Стал работать с 7 часов утра до 4 часов дня. Это не было обычной практикой, и мне пришлось тщательно продумать такой режим и защищать его. Но я не мог игнорировать жену и детей и относиться к ним, как к простым камням, лицемерно называя их алмазами.

Вы хотите узнать, что в вашей жизни – камни, а что – алмазы? Загляните в свой ежедневник. Результаты вам не понравились? Редактируйте свой расход времени. Не вы ему подчиняетесь, а он вам. Отредактируйте его так, чтобы алмазы смогли оставаться алмазами.

Я дружу с одним пастором по имени Мэтт. Однажды они с женой написали книгу. Как ни странно, на это ушло больше одного дня (ведь думаешь, будто другие авторы способны писать именно с такой скоростью).

Он с радостью ожидал выхода книги, но столкнулся с дилеммой. Церкви по всей стране приглашали его выступить с рассказом о своей книге, но он не мог, потому что по воскресеньям работал. (Мой отец был пастором; хотите узнать, что пасторы делают в остальные дни недели? Играют во фрисби. По сути, эта профессия требует работы только раз в неделю. Теплое местечко!)

Мэтт спросил меня, не взять ли ему полугодовой отпуск в церкви после выхода книги, чтобы он мог разъезжать с выступлениями о ней. Я дал ему длинный и довольно бессвязный ответ и пошел домой.

Я рассказал жене, в каком сложном положении оказался Мэтт. Дженни послушала меня полминуты и решила его дилемму одним вопросом.

«А кем он стремится быть, пастором или писателем? Если его долгосрочная цель – писать книги, ездить по стране и выступать в сотне церквей, то пусть берет этот отпуск. А если он хочет быть пастором в церкви, то он не должен брать отпуск, ведь он и так уже достигает своей цели. Отсутствовать в собственной церкви целых полгода – это провал».

Черт побери, Дженни, твоя краткость – сестра мудрости!

Жена была права: дилемма Мэтта решалась довольно просто. Нужно было ответить на вопрос: как выглядит успех? Если бы Мэтт зашел в наблюдательную башню у дороги через страну Редактирования, что бы он увидел вдали?