диск стал сферой из чистого и необузданного пламени. Жар его заставлял песок плавиться из-за чего поверхность пустыни начала приобретать кристальный вид.

Голова Ады разболелась, сознание разрывалось на части от лицезрения и последующих сюрреалистичных картин. Разум просто не мог воспринять происходящего. В одно мгновение барханы стали золотыми равнинами, сменившиеся кристальным зеркалом, которое в свою очередь уже превратилось в чистую реку, текущую не вниз, а вверх.

Всё это происходило настолько стремительно, нет, не происходило ничего, лишь одно и то же представало перед смертным разными гранями, подобно вращающемуся кубу. Только каждая грань является не простой стороной понятной всем фигурой, а одной из формой тени Кихариса. Самое настоящее иное измерение сливалось здесь с Ахикрисом почти полностью и в тоже время ни капли не объединяясь.

Подобное может показаться самым настоящим хаосом, противоестественным ужасом и просто немыслимой несуразицей. Многие паресисы даже создавали отдельные направления в магии, опираясь на эти довольно глупые догмы. Но хаос здесь видели лишь те, кто не в силах воспринять нечто чужеродное. Как может рождённый из плоти простой человек живущий в Ахикрисе не сойти здесь с ума? Ведь у него даже нет органов, чтобы воспринять многомерные пространства.

Паресисы обладают даром и могут чувствовать иную грань, но даже их мозг не всегда справляется с потоком той информации, что в результате выливается в ассоциативное использование хара. И даже архимаги из других миров для путешествий в Кихарисе используют один простой совет, который запечатлён во всех учебниках магии. Не нужно пытаться понять происходящее вокруг, просто прими это и пропусти через себя. Ведь в тщетной попытке увидеть всю фигуру полностью даже мозг сильнейших может просто сгореть.

Это всё знала и Ада, которая много читала о тенях Кихариса, пусть мир духов и оставался во многом ограниченной особенностями Эдема. Однако всем тем полученным из книг знаниям находилось сейчас практическое применение. И не было никаких сомнений в том, что сейчас паломники находятся именно в тени Кихариса или мире духов, где первостепенную и определяющую роль играет не материальность, а мысли, эмоции и даже на мгновение мелькнувшие неосознанные намерения.

Вихрь изменений продолжался и разрушительность его могла быть колоссальной. Но никто не желал вреда двум паломникам, которые из-за собственной слабости принимали лёгкое дуновение ветра за шторм. Вскоре всё закончилось и потоки хара стали предсказуемыми, а тень Кихариса повернулась привычной для жителей Ахикриса гранью.

Тогда Ада и открыла глаза, пусть и не поднимала век. Тысячи магических узоров слились в знакомые образы, но форма их упорядоченность пугала. Здесь небо находилось под ногами, а над головой сверху вниз росли деревья и текли реки. Среди всего этого безумия расположился и гигантский храм из песка.

— Не может быть… — дрожащем голосом произнёс Нуму. — Это же…

— Сердце Пустыни, — продолжила не трепещущая, но заворожённая зрелищем Ада.

Древнее святилище из бессчётного числа легенд. Упоминания об этом месте можно найти в культурах разных миров, не только Эдема. Раньше Ада со скепсисом относилась к подобным историям, ведь на каждое сходство приходилось десять различий. Однако теперь не было сомнений, что все культуры говорили об одном, что представало перед смертными всегда по-разному.

Возможно даже Нуму видит это место совсем иначе, однако Огненная Бестия не задала этого вопроса и уже направилась к главному входу. Без лишних прелюдий двери храма отворились, будто древняя сила и так уже знала всё о своих гостях. Длинные коридоры и бессчётное количество бесценных знаний. Здесь не было картин и статуй, стоит лишь повернуть взгляд, и ты уже находишься среди великих событий прошлого, чей размах и важность трудно понять. Миллиарды искр и чужих желаний сливаются не в множество следующих друг за другом картинок, а просто предстают в едином факте, ударяя в момент по сознанию.

На главном перекрёстке Нуму с Адой остановились, затем переглянулись и пошли в разные стороны. Поцелованная Огнём выбрала путь с отметиной Палящего Солнца, а южанин отправился по золотому песку. Для каждого из гостей Сердце Пустыни приготовило нечто своё.

Как долго Огненная Бестия шла по коридору трудно сказать, ведь ощущение времени притупилось до невозможности. Оно оставалось линейным и всегда шло вперёд, не позволяя свернуть в сторону или вернуть в прошлое, однако во время путешествий по теням Кихариса никогда точно не скажешь прошёл ли год или может быть секунда.

В какой-то момент Ада вышла в маленькую комнату, которая становилась просторным залом, стоит только присмотреться. Будто в зависимости от уровня пристальности изучения гостем этот мир тоже менялся, что вполне возможно, учитывая его потворство эмоциям и мыслям.

— Я вижу твоё пламенное сердце… — пронёсся сквозь всё немыслимой силы шёпот. — Чего ты хочешь?

Вопрос был задан и тут же без слов смертный сам дал ответ. Череда мыслей проносилась в сознании девушки, они казались хаотичным потоком информации, но для храма вся её жизнь подобна одному листу короткого рассказа.

Сразу же перед Поцелованной Огнём начали появляться дары. Первым из ярости и неудержимости воплотился эфирный клинок, который никогда не сломается и не затупится, ведь его изначальной формой станет дух воина, а не физическая оболочка. Напитываемый мощью хара напрямую, он подобен ментальному телу паресиса, такой же самодостаточный и могучий. Оружие будет развиваться вместе с владельцем, а сокрушить им можно даже бога и может даже уничтожить первичную оболочку высшего, не дав тому ни сбежать, ни переродиться.

В этом мече заключалась сила, которая будет всегда принадлежать именно Огненной Бестии и никому более. С ним она сможет подняться куда выше и возможно только этот дар позволит ей стать первой. Ведь просто идти по пути других долго не получится, нужно будет противопоставлять врагам нечто своё.

Рука Ады уже дёрнулась в сторону рукояти клинка, как сразу же рядом появился второй дар. Казалось бы, обычный компас лежал на аккуратной алой подушке и притягивал к себе взгляд. И сразу в сознание вторглось знание, заполняющее собой пустоту.

— Возьми его и ты сможешь вернуться домой. Однако придётся отдать все свои силы, — пронёсся всеобъемлющий шепот Сердца Пустыни.

От этих слов всё внутри девушки сжалось, а протянутая к мечу рука дрогнула и опустилась. С болью и тоской в груди она смотрела на второй дар, надеясь найти какое-то оправдание, причину, зацепку… Но храм не врал. Это место действительно находится в тенях Кихариса, а значит рабыня уже находится за границей власти архиепископа. Можно прыгнуть в бесконечный поток хара и уйти дальше, попасть в другие миры после долгих скитаний. Ориентироваться там практически невозможно, но куда-то же всё равно в итоге придёшь.

Компас же позволит вернуться домой. Где-то там остались родные, пусть может и не по крови. Может быть её отец сейчас угасает в одиночестве из-за лихорадки… Быть может они нуждаются именно в её помощи… Возможно её до сих пор ждут… От этих мыслей сердце разрывалось в клочья.

Последним появился третий дар, но его девушка даже и не заметила. Внутри всё так запуталось, а после началась самая настоящая война. Жалость и тоска обрушивались волнами, но их разбивали собственные желания. Разум понимал, что её отец хотел бы лишь лучшего для дочери, чтобы та жила своей жизнью, а не отдавала всё ради умирающего или… или уже мёртвого старика. Прошло много времени, слишком много, неизвестного сколько ещё пройдёт во время путешествия с компасом.

И в то же время собственные желания и стремление к совершенству не могли одержать победы. Ада не могла определиться, в результате чего сама искала оправдания, чтобы не дать одному из вариантов доминировать. Ведь этот меч… он может стать не даром, а проклятьем, сильный клинок, созданный чужой силой, история пестрила легендами о архимагах, впавших в зависимость от своих артефактов. Тот же перстень Лансемалиона Бальмуара обладал куда меньшей силой, но одним своим нахождением рядом мог сломать Поцелованную Огнём.

Значит нужно выбирать второй вариант, методом от противного всё решилось, прямо как на уроках с четвёртым мастером Изабеллой. И что тогда? Отдать всю свою силу и прожить смертную жизнь у кровати болеющего отца? Если его ещё не убила старость, то затухание любимой дочери это уж точно сделает.