же придуманных, грядущих на смену нынешним – будут так же разрушены и осмеяны… Точно так же, как мы, сегодняшние, иронизируем над великими открытиями учёных древности: о трёх китах и слонах, на которых держится Земля. О Зевсе и Атлантах, подпирающих небо. Или алхимиках, которые превращали свинец в золото. На уровне знаний тех лет – это были величайшие умы. Придёт время, и божественная теория сотворения мира и эволюция Дарвина будут всего лишь красивыми мифами далёкого прошлого… Наши потомки будут зачитываться этими неповторимыми сказками и любить их, как мы любим сегодняшние мифы о Геракле и Одиссее…

И эта крамольная, по всем нашим канонам, мысль исчезла из головы и стала аксиомой. А потом, как оказалось – очень НЕ неожиданной и простой.

В этой очереди не было границ, но справа от меня чувствовалась какая-то притягивающая сила. А вот впереди, куда я направлялся, понимая цель, и нисколько не сопротивлялся этому, потому что меня несло туда подводное течение, находилась та огромная энергетическая сила: стремления всех до одного людей и всех до одной религий. Там было сосредоточение счастья и горя всех без исключения живших, живущих и даже ещё не рождённых на этой Земле. Там же находилась и часть меня самого и всей моей предыдущей жизни. Удивительно, но при всём при этом я не спешил туда. Я вообще не стремился попасть туда. То ли я был ещё не готов, то ли я боялся каких-то, уже понятных для меня вопросов.

Странно, но всё происходящее не волновало меня. Мне никто и ни в чём не препятствовал. Я даже мог повернуть назад и вернуться… Но при этом я испытывал такое удивительное безразличное блаженство, что что-либо предпринимать, противодействовать ощущению, к которому всю жизнь стремился, было просто нереально. Я медленно стал смещаться в сторону и наконец увидел то, что было с краю. Это оказалась бездонная пропасть, не имеющая границ ни слева, ни справа, ни вдали. Только край, на котором я и застыл, растерявшись от великолепия открывшейся картины.

Сияние серебряных, неярких, успокаивающих лучей исходило из бездны. Полосы магического света завораживали, некоторые из них были ближе, некоторые дальше. Но каждая из них и все вместе они представляли картину, ранее никогда не виданную мною на Земле.

Я блаженствовал на краю. И вдруг понял: «То, куда меня несло течение, к разговору с Кем-то, это всего лишь мои исходные и приобретённые знания. А на самом деле – ни с кем сейчас разговаривать не нужно. И все мы двигались куда-то туда, представляя, что для «последнего разговора», – только из-за своего незнания… Мы просто не представляли себе, что может быть по-другому. Здесь, оказывается, в этом течении, в озере наших душ, нет – ни праведных, ни грешных. Никто с нами не собирается ни разговаривать, ни судить нас, ни призывать к ответу. За этой чертой нет ни плохой стороны, ни хорошей. Есть единая, одинаковая для всех нас, очень неодинаковых, граница, за которой мы уже сами все всё знаем. И здесь мы все – равные…

Страха не было. Да и не было и других чувств, кроме смирения и умиротворения.

Мне захотелось прыгнуть в эту бездну. Я хорошо понимал, что более безопасного поступка, чтобы прыгнуть в бездонную пропасть, не существует. Даже более опасно прыгнуть на Земле с маленькой табуретки, потому что возможно подвернуть ногу или удариться… а здесь!.. Никакой опасности! Если в пропасти нет дна, до которого ты никогда, никогда не долетишь, значит, и никогда, никогда не ударишься. Более безопасного прыжка и вообразить себе невозможно.

Я представил, что этот последний прыжок должен быть красивым… и, оттолкнувшись от несуществующего берега, сложил своё невидимое тело «ласточкой» и полетел…

Если кто-либо в своей жизни прыгал с парашютом или хотя бы катался на качелях, – он поймёт меня. Это состояние полёта-невесомости, когда ты падаешь вниз и паришь какие-то мгновенья в воздухе, мало с чем можно сравнить по ощущениям… Замирание сердца и восторг полёта…

Вот почему человек приходит на Землю без крыльев и не может летать и парить в небе, как птица, и испытывать чувство невесомости. Это для того, чтобы ярче и более неповторимым стало ощущение полёта за чертой. Вечного полёта за чертой!

Даже на качелях, русских горках, парашютах и самолётах в человеке всегда чувство радости от полёта сопряжено с чувством страха об успешном завершении. И именно это не даёт возможности раскрыться всем чувствам полностью. Здесь же было не так…

Нарастающая скорость и блаженство в полёте, состояние и невесомости и одновременно стремительности движения, захватило меня так, что больше ни о чём думать не хотелось…

Промелькнула лишь единственная мысль: «Самые счастливые на Земле – это птицы. Они умеют летать при жизни…»

Сколько времени я летел и находился за чертой, я не знаю. Мне казалось, что очень долго. Шли минуты, часы, годы. Они слились для меня в вечность…

Когда я поднялся на борт лодки, ужас и тревога людей, находящихся со мной на погружении, были огромны. Оказывается, я находился под водой более пяти часов. Человек, который был со мной в паре при погружении, как-то незаметно и неожиданно потерял меня. Сначала он подумал, что по какой-то причине я поднялся наверх. Затем, сам поднявшись на поверхность и увидев, что меня нет, он заволновался и организовал поиски. Ныряли и искали все, но безрезультатно…

Воздуха в моём акваланге было всего минут на сорок, и уже после всех расчётов по времени, что воздух закончился, мои друзья продолжали активно прочёсывать пространство под водой. Хорошо, что на нашей лодке было несколько запасных аквалангов, полностью забитых воздухом. По прошествии нескольких часов поисков все уныло сидели в покачивающемся на волнах большом катере и молчали, не решаясь уехать с этого места…

И вдруг, неожиданно для всех, совсем рядом с лодкой появилась моя голова! Когда я, под удивлённые и непонимающие взгляды вскарабкался на борт, проверили воздух в моих баллонах… В них ещё был запас минут на двадцать! Самые опытные аквалангисты посчитали, что произошла какая-то неполадка с оборудованием и компрессор закачал необычайно большой резерв воздуха, но большинство сказали, что это – чушь, такого быть не может… Но факт оставался фактом: я был под водой более пяти часов.

На все расспросы о самочувствии и своём ощущении я отвечал абсолютно спокойно. Я вообще не понимал, что за переживания охватили моих друзей: «Ведь меня не было всего-то несколько минут…» – думал я.

О своём необычайном пребывании за чертой я в этот момент и не