— Хороший ты человечек, Алёнушка, — сжимая меня в крепких объятиях, ласково сказал Матвей и чмокнул меня в макушку.

Толпа постепенно редела. Увидев, что машинист возвращается на своё рабочее место, проводники спешно принялись разгонять пассажиров по вагонам, понимая, что составу скоро дадут зелёный свет. Вокруг полицейского остались стоять лишь бабка–звезда да несколько её соратников, не спешащих покинуть место событий раньше своего лидера, чтобы не пропустить чего–нибудь интересного, а возможно, самого важного.

— Подпишите, пожалуйста, вот здесь, — попросил блюститель порядка бабку, указывая ручкой на конкретное место внизу исписанного мелким почерком листа.

— Сейчас, милок, сейчас, — заторопилась бабулька и поспешно достала из кармана видавшие виды очки в роговой оправе.

Полицейский удивлённо на неё взглянул, но не сказал ничего, а лишь в очередной раз тяжко вздохнул.

— Чего писать–то, милок? — с готовностью поинтересовалась старушка.

— Пишите разборчиво свою фамилию, имя и отчество, а потом поставьте дату и распишитесь, — безразличным голосом ответил он.

— Коновалова Федосья Дмитриевна, — коряво нацарапала бабулька, проговаривая каждое слово вслух. — Сынок, а в газетах про меня напишут? Может, премию какую выдадут? — с нескрываемой надеждой в голосе спросила старушка и заискивающе заглянула в глаза блюстителю порядка.

— Не знаю, Федосья Дмитриевна, не знаю, — уклончиво ответил тот и добавил: — Напишите, пожалуйста, свой домашний телефон на всякий случай, вдруг необходимо будет что–то уточнить.

— Конечно, сынок, конечно, — с готовностью отозвалась бабулька и нацарапала номер телефона. — Если что потребуется — звони, не стесняйся: всегда готова помочь родным органам.

Полицейский внимательно изучил бабулькины каракули и, удовлетворившись, убрал протокол в портфель.

— Спасибо за помощь следствию и счастливо оставаться, всего наилучшего, — отчеканил он и, развернувшись, зашагал в сторону вокзала.

Старушка проводила его задумчивым взглядом и не спеша засеменила в сторону своего вагона. Разочарованные соратники, поняв, что всё интересное уже позади, также медленно побрели восвояси.

— Пошли и мы? — улыбнулся Матвей и помог мне подняться по ступенькам вагона.

Иван уже ждал нас в купе в предвкушении обещанных объяснений. Мы не стали его томить и, перебивая друг друга, быстро рассказали о том, что произошло в его отсутствие. Только конец повествования Матвей излагал в одиночку, а я вдруг как–то сразу сникла и напряглась — сцена с машинистом снова встала перед глазами и оживила в памяти тяжёлые воспоминания. Иван слушал молча, не перебивая, тщательно обдумывая услышанное, резкая перемена моего настроения не ускользнула от его проницательного взгляда.

Когда мы закончили, он некоторое время продолжал молчать, потом вдруг лучезарно улыбнулся и, обращаясь ко мне, сказал:

— Алёна, я очень благодарен тебе за то, что ты сделала для меня, почти незнакомого человека. Очень приятно, честное слово. Я понимаю, как нелегко тебе это далось, учитывая внезапные осложнения, — Иван однозначно намекнул на вмешательство бабки–звезды, — извини, что из–за меня тебе пришлось взять на себя такой грех. Я готов разделить с тобой ответственность за случившееся и предлагаю пойти завтра вместе извиняться перед машинистом.

Иван взял меня за руки, крепко сжал их, словно собирался согреть своим теплом, но в его действиях не ощущалось никакой напыщенности или театральности — таким образом он пытался отдать мне дань уважения и выразить переполнявшие его чувства.

— Я так рад, что судьба свела меня с достойным человеком, — тепло сказал он, практически повторяя слова Матвея, и ещё крепче сжал мои ладони.

От волнения я потеряла дар речи. Мне было безумно приятно потому, что я смогла помочь хорошему человеку, и вдвойне безумно приятно оттого, что ребята оценили мой поступок и поддержали в намерении исправить ситуацию, поведав правду машинисту… Что сказали бы многие из моих знакомых? Стыдно признаться, но что–то наподобие: «Забей, выбрось из головы машиниста, со временем он всё забудет. Ведь на самом деле он никого не переезжал, так что извиняться не за что. Главное, ты смогла выкрутиться»… И лишь эти малознакомые парни без объяснений понимали, что для меня значило чувство вины незаслуженно подставленного человека; они разделяли мои взгляды и убеждения и на моём месте наверняка приняли бы такое же решение.

— Мальчишки… — к моим глазам, как всегда в самый неподходящий момент, подступили слёзы, — вы даже не представляете, как я вас люблю… братики вы мои милые…

Мы стояли посередине купе, обнявшись, как близкие люди перед длительной разлукой, возможно — разлукой навсегда. Странно, но их крепкое, тёплое, заряженное положительной энергетикой объятье вселяло в меня веру в будущее, какую–то необъяснимую надежду и уверенность в том, что я больше не одинока…

А поезд стучал и стучал колёсами, наматывая километры, с каждым часом приближая нас к заветной цели — Астрахани.

Обсудив каждую деталь наших приключений, связанных с остановкой поезда, вдоволь нашутившись и насмеявшись, мы плотно поужинали и перешли к следующей стадии общения — …знакомству. Это звучит смешно, но, весь день переживая одно приключение за другим, практически породнившись, мы так и не успели толком познакомиться. Всё, что мы знали друг о друге, — это имена, в каком городе живём, куда едем и когда возвращаемся назад. Я рассказала, что схожу не доезжая пары часов до конечной остановки и оттуда на машине добираюсь до рыболовной базы. Ребята ехали до самого конца, где на вокзале их встречал старый приятель Матвея и также вёз на рыболовную базу, владельцем которой он являлся. По самому что ни на есть волшебному стечению обстоятельств обратно мы возвращались одним и тем же поездом, только вагоны на этот раз оказались разными. На этом всё…

Матвей предложил выпить и, не дожидаясь нашего согласия, достал новую бутылку виски.

«Уж не любитель ли он поквасить?» — подумала я, внимательно наблюдая за тем, с какой любовью он протирает извлечённую из сумки бутылку. М-да… Хм… Ну что же, прекрасная возможность проверить ребят на «вшивость».

Честно говоря, я не люблю выпивать в незнакомой или малознакомой компании и стараюсь избегать подобных ситуаций, но сейчас у меня не было иного выбора: я еду с мужчинами в одном купе, и волей–неволей мне придётся либо наблюдать, как выпивают они, либо поддержать их компанию. Если бы я чувствовала с их стороны хоть малейшую угрозу, то не только бы отказалась от спиртного, но уже давно бы договорилась с проводницей и перебралась в другое, более безопасное купе. Но долгие годы общения со своей интуицией научили меня доверять ей полностью и безоговорочно. Я чувствовала, что ребята безопасны, более того, мне было с ними очень комфортно. Конечно, всегда остаётся вероятность того, что для корректной оценки ситуации подсознанию не хватит имеющейся в его распоряжении информации и интуиция даст сбой, но пока такого никогда не случалось: даже самые незначительные её сомнения я бы непременно почувствовала.