Я вышла из вагона и поспешила оценить обстановку на перроне. Тут и там кучковались пассажиры и просто прохожие, привлечённые быстро распространившимися по всему вокзалу слухами, оживлённо обсуждая последние события. Паники не ощущалось, всё было спокойно. Я выдохнула: моя авантюра удалась, ещё немного — и, я уверена, мы снова тронемся в путь.

Недалеко от нашего вагона обосновалась самая большая группа людей, плотным кольцом обступившая кого–то в центре, кого–то, невидимого со стороны. Любопытно. Я протиснулась сквозь толпу и увидела молоденького полицейского, опрашивающего свидетелей и составлявшего, по всей видимости, протокол. Полицейский выглядел удручённым. Ближе всего к блюстителю порядка стояла не безызвестная мне бабулька в цветастом платке, бойко отвечавшая на все его вопросы. Несомненно, это был её звёздный час. Казалось, каждой частичкой своего тела она впитывала внимание окружавших её людей и ненасытно им наслаждалась. Несколько человек вплотную примыкали к бабушке, ловя каждое её слово и неизменно поддакивая всей той чуши, которую она несла. Ага, соратники.

Я спряталась за спиной широкоплечего мужчины, стоявшего в первом кольце своеобразного оцепления, — очень не хотелось попасться на глаза старушке — и прислушалась.

— Ну я же говорю, видела, как тебя сейчас, сынок, подбежал вон к тому вагону, — бабка развернулась и через толпу указала коротким сморщенным пальцем куда–то ближе к концу поезда. — Потом перекрестился — у него ещё кольцо обручальное на пальце сверкнуло, — сказал: «Прощай, моя любовь!» — и сиганул под колёса.

Полицейский торопливо что–то записал, потом с сомнением посмотрел на старушку и осторожно спросил:

— Хм… но это же через несколько вагонов от вашего, как же вы всё разглядели и услышали?

Бабулька, не моргнув глазом и ни секунды не медля, бойко ответила:

— Сынок, ты не смотри, что я старая: у меня здоровья на всех хватит и ещё останется. — И она многозначительно закивала головой в подтверждение своих слов.

Бабка врала так убедительно, что я на долю секунды засомневалась: может быть, всё действительно так и произошло? Я встряхнулась. Брр… Ерунда, не было ничего. Поразительно, но окружавшие старушку соратники кивнули головами вместе с ней, как если бы сами стали свидетелями несчастного случая. Моему удивлению не было предела: вот это да! До чего же некоторые люди жаждут славы, известности или мечтают хотя бы приобщиться к ним, готовые пуститься во все тяжкие ради достижения призрачной цели… Возможно, они — несостоявшиеся и нереализовавшиеся актёры?

Бабулька продолжала уверенно отвечать на вопросы:

— Да, сама слышала: звук такой был странный, как будто кочан капусты тесаком рубанули, а потом голова покатилась, покатилась и… в колёсах запуталась.

Полицейский прекратил писать и удивлённо посмотрел на старушку:

— Бабуля, да как же вы могли видеть, что под колёсами происходило?

Нисколько не смутившись, бабка уверенно продолжала:

— Сынок, у меня глаз — алмаз, я до сих пор без очков телевизионную программу читаю. — И она взглядом обратилась за поддержкой к соратникам, которые немедленно закивали головами, как если бы каждый день становились свидетелями того, как бабка осиливает программку без очков, а старушка продолжала: — И потом, я же чувствовала, что вот–вот что–то произойдёт, поэтому высунулась из окошка по пояс… чуть не вывалилась. — Бабка кивнула на грязный подол юбки: — Вон, гляди, весь подол замарала, хорошо хоть, не порвала…

Соратники бабульки послушно закивали головами в подтверждение её слов. Бабка торжествующе глядела на полицейского, а он, бедолага, тяжело вздохнул и продолжил записывать. Вскоре он снова оторвался от протокола и поднял глаза на свидетельницу:

— Хорошо, допустим, мужчину переехал поезд, но куда же тогда делся труп? Мы всё вокруг осмотрели и ничего не нашли, — блюститель порядка внимательно изучал бабкину реакцию.

Ни один мускул не дрогнул на лице свидетельницы, когда она ответила:

— Так скорая ведь сразу подъехала — они тут неподалёку были, я сама с ними разговаривала.

Соратники привычно закивали головами. Ай, молодец бабулька! Врёт и не краснеет, какая игра! «Верю»! Нет, это далеко не мой звёздный час, а, несомненно, её, но я охотно отдавала ей пальму первенства.

— Странно, — задумчиво произнёс полицейский. — Они не могли забрать труп без осмотра и согласия полиции, а меня на тот момент, выходит, здесь ещё не было.

Ха! Ну что теперь, бабуля, скажешь, как выкрутишься?

Бабулька и бровью не повела, только подбоченилась и грозно насела на сразу же съёжившегося блюстителя порядка:

— А чего это они будут вас дожидаться?! У них на руках человек умереть может, а им ждать, пока вы явиться соизволите?! Они его спасать повезли, говорили, на операцию!

Пауза. Полицейский изумлённо уставился на бабку широко распахнутыми глазами и открыл рот, потом молча пошлёпал губами, шумно сглотнул и, наконец, шёпотом спросил:

— На какую операцию? Вы же сами сказали, что видели, как потерпевшему голову отрезало и она покатилась… вот тут у меня и в протоколе записано… — он начал лихорадочно перебирать исписанные страницы, выискивая нужную.

— Кто сказал?! Я–а–а сказала?! Ты что, белены объелся?! — казалось, разъярённая бабка сейчас набросится на мужчину с кулаками. — Да я бы такую глупость ни в жисть не сморозила!!! Тебе уши лечить нужно, милок! Я сказала, что ему ногу отрезало, а не голову!

Бабка продолжала бушевать, потрясая кулаками и топая ногами. Полицейский растерянно огляделся по сторонам, глазами ища поддержки окружающих, и… не нашёл: толпа зевак с нескрываемым удовольствием следила за развитием событий, но предпочитала сохранять нейтралитет. Лишь соратники бабульки поспешно закивали головами, как всегда соглашаясь со своим безоговорочным лидером. Полицейский обречённо махнул рукой и снова погрузился в протокол.

Во время этого занимательного представления мой взгляд неоднократно останавливался на ничем не примечательном, невысокого роста, седовласом мужчине в серых форменных брюках, белой рубашке, потёртой чёрной кожаной куртке и серой бейсболке, стоявшем по правую руку от блюстителя порядка. С каждым новым ответом бабульки его лицо становилось всё мрачнее и мрачнее, плечи сутулились всё больше и больше, казалось, ещё немного — и мужчина постареет лет на десять; создавалось впечатление, что он как минимум близкий родственник убито–покалеченного. Интересно, кто он? Почему так близко к сердцу принимает происходящее? Для всех остальных — это всего лишь небольшое приключение, развлечение во время поездки и только. Возможно, если бы труп действительно был обнаружен, реакция окружающих была бы иной, но сейчас… Что–то тут не так…

Я медленно пробралась к мужчине, стараясь не попасться на глаза бабушке–звезде, и легонько прикоснулась к его плечу.

— Здравствуйте, у вас всё в порядке? — осторожным, сочувственным голосом спросила я.