— Дней на десять. Возьмите теплые вещи. И спасибо, Оливия.

Она вернулась на кухню. Вода в чайнике весело бурлила. Оливия села пить чай. Без сомнения, она сумасшедшая. Стоило ему попросить, и она, даже не подумав, согласилась на такой безрассудный поступок. И все же она поедет. Оливия мысленно прикинула, что может взять из верхней одежды, подумала о деньгах и отнесла чашку чая матери.

— Я слышала, что звонил телефон, — сказала та с вопросительной интонацией в голосе.

Оливия все объяснила.

— Ты думаешь, что я сошла с ума? — спросила она.

— Конечно, нет, дорогая. Не думаю, чтобы мистер Ван дер Эйслер был похож на человека, который стал бы тратить время на телефонные звонки в семь часов утра, если у него не было на это веской причины. Ты поступила совершенно правильно, что согласилась. Бедная малютка!..

Оливия присела на краешек кровати.

— Только мне жаль, что я покидаю тебя, мама. Мы столько собирались сделать…

— Да, знаю, дорогая. Но ты же уезжаешь не навсегда.

— Конечно. — Оливия нервно теребила одеяло. — Мама, мне нельзя ехать. Понимаешь, я люблю его.

— Понимаю, дорогая. — В голосе матери не было удивления.

Оливия разгладила смятое одеяло.

— Конечно, это глупо. Я думаю, что он женится на Рите — матери Нел. Она вдова его умершего друга, и Нел так привязана к нему. Кроме того, она красива и образованна.

— Тем не менее, ты любишь его, Оливия, и должна делать то, что подсказывает тебе твое сердце.

Оливия улыбнулась.

— Бабушке это не понравится.

— Бабушка тут совершенно ни при чем, дорогая. Иди оденься и собери вещи. Я приготовлю завтрак. Принеси бабушке чашку чая и не говори ни слова…

К тому времени, когда бабушка вышла из своей комнаты, Оливия была уже одета. Она отыскала паспорт, положила в сумочку деньги, а ее зимнее пальто лежало наготове.

Бабушка посмотрела на приодетую Оливию.

— Почему ты надела эту юбку? — спросила старая леди. — Ты же знаешь, что нам не на что покупать тебе новую одежду.

Оливия подала ей чашку кофе.

— Я отправляюсь в Голландию, бабушка. Меня попросили на пару недель присмотреть за Нел.

— А где ты возьмешь денег на такую поездку?

— Меня должны отвезти.

Как бы в подтверждение ее слов зазвонил колокольчик входной двери, и Оливия пошла открывать. На ступенях стоял коренастый, плотный, щеголевато одетый человек с седыми волосами и очень синими глазами.

— Мисс Хардинг? Я Бронгер, мажордом мистера Ван дер Эйслера. Должен отвезти вас в его дом в Амстердаме. — Он крепко пожал ей руку.

— О, входите, пожалуйста. Мы как раз пьем кофе. Нам надо отправляться немедленно, или мы успеем выпить чашечку?

— С удовольствием, мисс. — Он говорил по-английски свободно, но с сильным акцентом. — Но мы должны выйти не позднее чем через полчаса.

Оливия помогла ему снять теплую куртку.

— А как мы поедем?

— За нами прибудет машина. Все организовано. Мы приземлимся в Шипхоле и оттуда поедем в Амстердам. Я оставил машину в аэропорту.

— Познакомьтесь с моей матерью и бабушкой.

Слегка поклонившись, он обменялся с ними рукопожатиями, сел за стол и выпил кофе, вежливо ответив на вопросы миссис Фицгиббон, но не сказав при этом ничего конкретного. Весьма сдержанный человек, подумала Оливия. Он ей понравился. Прибыла машина, и они отъехали.

— Вам незачем беспокоиться насчет дороги, — сказал Бронгер. — Все организовано.

— Но у вас было так мало времени, — сказала Оливия. — Не понимаю, как вам удалось все устроить за несколько часов.

Он улыбнулся и ничего не ответил, и некоторое время спустя Оливия спросила вновь:

— Могу я спросить о Нел? Она ведь сейчас у мистера Ван дер Эйслера, правда? Неужели она не хочет вернуться домой? — Она помолчала. — Вероятно, я не должна спрашивать…

— Мистер Ван дер Эйслер доверяет мне, мисс. Нел отказалась возвращаться домой, почему, я точно не знаю. Когда она ушла из дома, то оставила записку и, к счастью, через несколько часов ее нашли. Она очень расстроена и желает видеть вас. Это был самый лучший план, который мистер Ван дер Эйслер смог осуществить за такой короткий срок. К сожалению, в следующие несколько дней у него очень напряженный график работы, который он не может изменить. Очень мило с вашей стороны, что сразу согласились приехать, мисс.

— Ну что ж, надеюсь, я смогу чем-нибудь помочь. Мистер Ван дер Эйслер сказал по телефону, что, как только он сможет это устроить, Нел вернется к бабушке.

Бронгер кивнул седой головой.

— С ней Нел чувствует себя счастливой. Она похожа на отца.

Они подъехали к аэропорту, следующие полчаса ушли на посадку, а на борту они не разговаривали. Оливии было о чем подумать, а Бронгер закрыл глаза и задремал. Он, должно быть, очень рано встал.

После прибытия в Шипхол он проводил ее к центральному входу, попросил подождать и удалился. Возвратился он через несколько минут в превосходно ухоженном «ягуаре». Бронгер положил в багажник ее чемодан и открыл перед ней дверь.

Она замешкалась.

— А можно мне сесть с вами? Мне бы хотелось этого.

Бронгер был польщен.

— С удовольствием, мисс. — На его губах появилась улыбка. — До Амстердама недалеко.

Оказавшись в центре города, Оливия жадными глазами осматривалась вокруг. Древние дома, стоящие вдоль каналов в стороне от суеты центральных улиц, выглядели так, как будто в них столетиями ничего не менялось, и, когда Бронгер остановился перед домом мистера Ван дер Эйслера, Оливия вышла на узкую мостовую и принялась рассматривать здание. Бронгер поднялся по ступенькам, открыл входную дверь и пригласил ее войти. Сейчас же с лестницы скатилась маленькая фигурка и бросилась к Оливии.

— Я знала, что ты приедешь. Дядя Хасо сказал, что так будет. Оливия, ты же останешься со мной? Я не вернусь обратно, не вернусь…

— Ладно, ладно, куколка, — сказала Оливия и крепко обняла девочку. — Конечно, я останусь и уверена, что твой дядя сделает все, чтобы ты была счастлива.

— Она была такая противная: у нее бородавка на лице, и она ударила меня по щеке и сказала маме, что я непослушная, а мама только рассмеялась и сказала, что я должна исправиться… Оливия…

Бронгер взял инициативу в свои руки.

— А сейчас, Нел, не дашь ли ты мисс пройти в свою комнату и привести себя в порядок? Скоро вы будете обедать. Офке должна все приготовить.

Тут в конце холла открылась дверь, и к ним присоединилась высокая худощавая женщина. Она потянула Оливии руку и улыбнулась, а Бронгер сказал: