Я застыл и на сердце похолодело. Лицо врача выглядело слишком мрачным для хороших вестей.

Глава 13

Свои люди

— Мы провели очень тяжелую операцию, только закончили. Она пока на столе — маги с ней работают. И, увы, увы, пока не могу сказать ничего определенного. Ее состояние очень тяжелое, — врач беспокойно покручивал лимб эрмингового концентратора, висевшего к него на ремне сбоку. — Молитесь богам. В первую очередь, молитесь Асклепию. Мы постараемся ее вырвать из лап Морены, но без божественного чуда очень мало надежды.

Холодок на моем сердце так и не развеялся. Врач отошел от нас, назвав фамилию еще кого-то из поступивших в тяжелом состоянии. К нему тут же подбежала закутанная в платок старушка и худенький старичок. Старушка заохала, смахивая слезинку с морщинистой щеки.

Я же обратился к отцу Айлин, отозвал его в сторону вместе со Светланой Тимофеевной и кратко пересказал случившееся в сквере Южных Механиков. С первой минуты Клеон Юрьевич смотрел на меня точно на заклятого врага. А после того, как узнал, что Айлин заманили в сквер с помощью моего эйхоса и напавшие на нее были со мной в конфликте, глаза Синицына заблестели от гнева.

— Что я могу сделать? Готов помочь деньгами и любым участием, — в завершении сказал я.

— Вы, ваше сиятельство, и так слишком много сделали, — севшим голосом произнес Клеон Синицын. — Лучшее, что вы можете сделать, это молиться, чтобы наша Айлин выжила! И больше никогда не приближаться к ней!

— Мы молимся. Я и княгиня Ковалевская. Мы только что из храма Асклепия. А этих негодяев я обещаю жестоко наказать! — произнес я, вполне понимая причины его злости на меня.

— Главное, оставьте мою дочь в покое! — бросила Светлана Тимофеевна, обходя робота-санитара и следуя за мужем к выходу. — И не надо вам больше приходить сюда и в наш дом.

Конечно, они считали меня виноватым во всем. Возможно, в их понимании я считался еще большим злом, чем тот мерзавец, пронзивший Айлин ножом. Клеон Юрьевич и раньше не слишком радовался моей дружбе с Айлин, считая меня неподходящей парой, теперь же его настороженное желание не видеть нас вместе превратиться в яростное неприятие меня рядом его дочерью. Он вообще плохо относился к дворянам, считая все наши привилегии незаслуженными, а нас никчемными, избалованными людьми. Тяжко было от этих мыслей. Я отошел к окну, проглядывая на толстые мраморные колонны и бассейн в больничном саду. В голубой воде сверкало апрельское солнце, а на душе темные тучи лишь стали гуще, погружая ее во мрак. Да, как Астерий, я могу отстраниться от всего этого и с незыблемым спокойствием просо наблюдать за самыми жуткими событиями. Это примерно, как с физической болью — при необходимости я мог отгородиться от нее. Но я не хочу так. Именно для этого я прихожу в земную жизнь, чтобы чувствовать себя человеком, сполна переживая людские радости и страдания.

— Хочешь, я не пойду сегодня с мамой во дворец? Могу остаться с тобой, сколько пожелаешь, — Ковалевская обняла меня, прижавшись сзади.

— Оль, спасибо. Ты очень помогла и очень поддержала. Честно, не ожидал после недавнего холодка между нами, — я повернулся и поцеловал ее в губы.

Она не возражала, даже придалась поцелую с желанием.

— Но сегодня я лучше побуду один. Только не обижайся, — продолжил я. — Мне нужно многое обдумать и подготовиться, чтобы наказать мерзавцев.

— Надеюсь, ты не собираешься идти в этот клубок один? — с подозрением спросила она. — Я люблю героев, но только живых и здоровых.

— То есть ты меня любишь? — я грустно улыбнулся.

— Не придирайся к словам, — она тоже улыбнулась, покраснев щеками. — И отвечай мне честно: собираешься идти туда один?

— Оль, я еще не обдумывал этот вопрос. Не знаю, как будет, поэтому не могу ответить, — я взял ее под руку, направляясь к выходу.

— Предлагаю, взять хороших наемников из клуба «Илья Муромец». Я знаю их старшего. И я могу пойти с вами. Между прочим, я хорошо стреляю из остробоя и пистолета, — Ковалевская гордо вздернула носик. — Как тебе предложение? Только имей ввиду, ребята из «Муромца» никого убивать не будут. Набить физиономии — это пожалуйста.

— Все это очень интересно, я подумаю пару дней, — вот здесь я соврал. Над ее предложением не было смысла думать. И мне точно не нужны посторонние, чтобы разобраться со «Стальными Волками».

— Хорошо. Думай, только очень прошу, не спеши! И посоветуйся с графом Сухровым, раз между вами теперь мир, — она остановилась в тени портика, оглядывая зеленые лужайки и причудливые изгибы фонтана, одетого в светлый мрамор.

— Обязательно посоветуюсь, — наверное, я соврал ей снова. Сухров превосходный боец и может быть очень полезен, но это была моя война. И, как ни парадоксально, на данном этапе мне будет легче именно одному нанести врагу максимальный урон. Если я буду один, то я смогу действовать без оглядки на тех, кто вызвался поддержать меня. К тому же за тысячи лет я привык действовать один. А если в команде, то только с теми людьми, с которыми уже много прошел.

— Пойду, — сказал я. — Хочу поскорее попасть домой.

— Стой, — Ковалевская поймала меня за рукав. — Я отвезу тебя.

Вместо дворецкого дверь нашего дома открыл мужчина лет сорока с массивной нижней челюстью и карими глазами, тепло в которых так не вязалось с его суровой внешностью. По нашивке на куртке я понял, что он один из охранников, нанятых мамой. Второй сидел в гостиной, поглядывая в окно.

— Это мой сын, — поторопилась сообщить графиня.

После короткого знакомства со стражами нашего покоя я направился в столовую. Есть не хотелось — наш обед с Ковалевской был более чем сытный, но хотелось пить, и я не отказался бы от чашечки чая. Мама после моих слов, что есть плохие новости, пошла за мной. Не мучая ее напряженным ожиданием, я рассказал все, что произошло в сквере Южных Механиков и отчасти разговор с родителями Айлин. Выслушав меня, Елена Викторовна с минуту молчала, глядя как я пью чай.

— Что же такое происходит, Саш. Почему тебя преследуют неприятности, — наконец сказала она. — Если сама Артемида приходит к тебе, почему она не может от этого оградить.

— Потому, мам, — я знал ответ, но сказать его графине в достаточно ясной форме, да так, чтобы потом не возникло еще больше вопросов, было сложно. — Потому, что боги не всемогущи. У них тоже есть проблемы. Свои проблемы порою, еще более сложные, чем у нас. Артемида помогает, чем может и когда может — в этом не сомневайся. Но кроме Артемиды есть иные боги, которые ко мне не во всем дружелюбны, — я не стал упоминать Геру, чтобы не испугать маму. Вместо этого пояснил еще так: — Ты заметила, что за последние дней десять многое поменялось во мне? Я добился значительных результатов в школе и за ее пределами. Например, моя совместная, весьма серьезная работа с Жоржем Павловичем.

— Да, Саш, ты очень изменился. Очень! — она поблагодарила кивком головы Ксению, подавшую фарфоровую чашку с травным чаем.

— А любое движение вверх, к каким-либо достижениям, тем более движение такое быстрое, порождает, так сказать, сопротивление среды. Среди людей это может выражаться в людской зависти, конфликте интересов. А там, — я поднял палец к потолку. — Тоже есть некоторые интересы. И вообще, мир устроен так, что успехи очень редко даются легко. Надеюсь, ответил на твой вопрос. И прости, мне сейчас не дает покоя то, что случилось с Айлин. Не хочется рассуждать ни о чем другом. Очень опасаюсь, что моя самая любимая подруга не выживет.

— Прости, что раньше старалась оградить тебя от нее. Хотела как лучше, но теперь понимаю, что это было слишком по-матерински, но не слишком мудро, — графиня отвела взгляд к окну.

— Вот именно, что слишком по-матерински, а значит, здесь нет твоей вины, — я услышал мелодичный сигнал — к нам кто-то пришел в гости.

— К вам, ваше сиятельство, баронесса Евстафьева! — через пару минут огласил дворецкий, зайдя в столовую.

Я едва не выругался. На теплое общение с Талией сейчас я был вовсе не настроен, но тут же вспомнил, что именно эта вездесущая пампушка может прояснить несколько вопросов по Грушиной и их веселой в прошлом кампании.

— Антон Максимович, пусть поднимается ко мне в комнату. Уже допиваю чай и иду, — ответил я.

— Я вам