– Удивительно, – заключил тот, выслушав рассказ. – Вы сказали, что это единственная сохранившаяся картина Найджела Роужа.

– Если только какой-то коллекционер не прячет его полотна у себя в подвале, – добавил Фредерик и опять кашлянул, предупреждая Пайпер. – Найджел умер вскоре после того, как Анна вернулась в Штаты.

Джон тяжело вздохнул.

– Какая трагическая история. Когда я впервые увидел картину, я сразу понял, что это творение влюбленного человека. И она его любила. Чтобы понять это, достаточно посмотреть в глаза.

Значит, он понял.

– Анна так и не вышла замуж.

– Что вы говорите?

Пайпер покачала головой. У нее было такое впечатление, что она распускает сплетни о романе голливудской знаменитости.

– Она живет в Бостоне с котом Найджелом.

– Кота зовут Найджел? – Джон всплеснул руками. – Я сейчас заплачу.

– Теперь вы понимаете, почему племянник решил разыскать и подарить ей картину. Он мечтает вернуть ее тете, пока та еще жива.

– Удивительная история, – вздохнул Джон. – Получается, Найджела лишили возможности стать знаменитым. Возможно, он бы прославился, если бы Теодор Даченко не уничтожил его работы. – Он посмотрел на Фредерика, словно ожидая поддержки.

– Несомненная потеря для искусства, – кивнул тот.

Пайпер достала телефон и сделала еще несколько снимков. Она решила отправить несколько и сестре Найджела.

– Она дарила ему вдохновение, – произнесла она. – Думаю, Анна была настоящей музой Найджела.

– Полностью с вами согласен. Теперь мне понятно, почему племянник хочет подарить полотно тете.

– Вопрос в том, – Фредерик впервые заговорил на эту тему, – согласитесь ли вы ее продать?

– Э-э-э…

Такая реакция Джона показалась Пайпер плохим знаком.

– Я, безусловно, встречусь с мистером Даченко, но должен признаться, что это мой любимый предмет в коллекции. Я обожаю смотреть на нее во время еды.

Пайпер подумала, что она, например, спокойно обошлась бы и без этого портрета.

Следующий час они провели за осмотром коллекции, поскольку Джон Аллен был счастлив воспользоваться случаем и показать ее тому, «кто понимает». Когда они закончили, Пайпер все же решилась еще раз поднять вопрос о продаже картины.

– Обещаю вам, я об этом подумаю, – заверил ее Аллен. – Признаюсь, я питаю слабость к таким трогательным любовным историям.

– Благодарю вас, – улыбнулась Пайпер и еще раз посмотрела на полотно, незаметно скрестив пальцы. Хочется верить, что однажды эта картина окажется в Бостоне.

– Миссис Лестер была права, – сказала она Фредерику, когда они подходили к машине. – Он странный.

– Странный, но находчивый. Кстати, у него отличная коллекция. Даже ради одного Бергдала сюда стоило ехать. Поздравляю. – Фредерик обнял ее за плечи. – Твои поиски были удачными.

Да, удачными. И все же Пайпер нахмурилась.

– Что-то не так?

– Не знаю. Я думала, что буду счастлива найти картину, но…

– Тебе грустно, потому что все кончено. Ничего удивительного.

Дело было не только в том, что портрет Анны найден. Пайпер внезапно осознала, что это был ее единственный шанс находиться рядом с Фредериком. Теперь, когда поиски закончены, нет необходимости проводить время вместе. После возвращения в Париж их отношения закончатся?

Пайпер боялась, что все так и будет.

– Это приключение меня изменило.

Просто перевернуло всю мою жизнь.

– День еще не закончен. Приключение продолжается.

– В каком смысле? – спросила она, будто действительно не поняла его.

Фредерик остановился и посмотрел на нее так, как не смотрел никогда. В его глазах горела страсть, но было и что-то еще. Смятение? Что бы то ни было, но от его взгляда у нее кружилась голова.

– Хочешь, я кое-что тебе покажу? – спросил он, проводя пальцем по ее губам.

– Очень, – ответила она. Когда он так на нее смотрел, она была готова на все.

Это было самое некрасивое произведение искусства из всех, что Пайпер видела в жизни. Не такое депрессивное, как картина в галерее Бернара, но уродливое и страшное. Ей было очевидно, что над созданием фрески трудились несколько мастеров; таким образом, она состояла из отдельных фрагментов, выполненных в совершенно разной манере. В самом центре святой Михаил боролся с огнедышащим драконом, по крайней мере, в описании это существо называлось драконом, хотя Пайпер оно казалось больше похожим на корову с крыльями. Армия ангелов позади него была сплошным месивом белого с золотом с черными линиями, обозначавшими контуры тел, в то время как люди на земле… кажется, художник вообще не представлял, что он рисует. Что же касается самого святого Михаила, то губы и нос его были настолько велики, что возникала мысль, что дракон не раз крепко ударил его о скалу.

Стоящий справа от нее Фредерик смотрел на изображение восторженным взглядом ребенка.

– Святой Михаил побеждает зло, – медленно произнес он. – Что скажешь?

– Э-э-э… очень необычно.

– Ты когда-нибудь видела нечто столь отвратительное? Оно еще хуже, чем мне запомнилось.

Слава богу, а она боялась, что совсем ничего не понимает в живописи.

Они были здесь одни, руины монастыря не представляли интереса для большинства туристов, и причина была очевидна. Мало кто захочет увидеть эти ужасные фрески, сохранившиеся каким-то чудом в этом единственном помещении, и камни, разбросанные по всей остальной территории.

Пайпер повернулась к Фредерику.

– Но ты же писал статью на эту тему. – После всего прекрасного, что они увидели за эти дни, посещение монастыря стало разочарованием.

– Писал, – кивнул Фредерик, не отрывая взгляд от стены.

– Но почему? – Возможно, она многого не понимает, скорее всего, существует обоснование с исторической точки зрения.

Фредерик взял ее за руку и потянул к себе.

– Причина в том, что я считаю, что эта фреска изначально не должна была стать красивой. Создававшие ее люди знали, что обделены талантом, или, напротив, считали себя выдающимися художниками, это не важно. Картина совершенна как раз благодаря недостаткам. Ты видишь уродство, я вижу радость. Страсть.

Страсть, на ее взгляд, ощущалась лишь в речи Фредерика. Таким он был на площади Вогезов, хотя, пожалуй, тогда спокойнее.

– Из всех произведений живописи это одно из моих самых любимых. Как раз благодаря его простоте.

– Когда ты так говоришь… – Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Она была счастлива и благодарна ему за то, что он решил поделиться с ней своими мыслями. Желая выразить свою признательность, она побоялась, что он услышит лишнее в интонациях ее голоса, и просто улыбнулась. – Если бы тебя слышали люди, им бы тоже захотелось посмотреть на это чудовище с распухшими губами.