21 августа кардинал Лоршейдер из Бразилии в данном им интервью сделал всеобщим достоянием содержание заявления латиноамериканских кардиналов о том, каким бы они хотели видеть будущего папу римского. Им нужен был человек, исполненный веры и надежды, с положительным отношением к миру. Им нужен был тот, кто не стремится навязать христианский взгляд нехристианинам, кто не глух к социальным проблемам, открыт для диалога и готов к поискам единства; достойный наставник и хороший пастырь, такой, каким был Иисус; тот, кто искренне считает, что епископский совет должен играть значительную роль в делах папства, а не быть для Ватикана каким-то глупым фарсом. Он должен быть восприимчив к поискам нового решения проблемы регулирования рождаемости, которое, не противореча энциклике «Жизнь человеческая», могло бы выйти за ее ограничения.

Кардиналы Бенелли и Сюененс, не спешившие окунуться в римскую жару, без особого шума собирали силы в поддержку кандидатуры, которая соответствовал пожеланиям и латиноамериканских кардиналов, и отца Грили, и профессора Кюнга: это был Альбино Лучани.

Когда незадолго до начала конклава имя Лучани было названо в итальянской прессе, то его кандидатуру не приняли во внимание, расценив как уловку. Один итальянский эксперт по Ватикану, Сандро Маджистер, отозвался о нем как о «бесцветном патриархе Венеции». Джанкарло Дзидзола должен был знать о нем больше, поскольку девять лет назад он брал у Альбино Лучани обширное интервью, но за несколько дней до конклава Дзидзола опубликовал краткую биографию патриарха под названием «С бедными, но не с левыми». В ней эксперт привел слова неназванного источника: «Последнее, что можно сказать о нем, что сейчас он общепризнанный лидер правых в церкви, венецианская копия кардинала Оттавиани».

Когда пресса принялась выпытывать у самого Лучани, что он думает о внезапном появлении его имени в списке претендентов, патриарх Венеции со смехом отозвался о безосновательности подобных предположений: «В лучшем случае я сижу на самом дальнем краю скамейки запасных кандидатов в папы». Удовлетворившись этим, средства массовой информации оставили его в покое. Его имя быстро забыли.

Оставаясь в стороне от кулуарных переговоров и закулисных махинаций, Лучани прогуливался в саду резиденции монашеского ордена августинцев, откуда был хорошо виден собор Святого Петра. Повстречавшись в саду с братом Клементием, он разговорился с ним. Глядя на вспотевшего монаха, который неустанно трудился на клумбах, Лучани вспомнил, что в детстве ему приходилось работать в поле, и заметил: «Тогда у меня все руки были в мозолях. Теперь же мозолями покрылся ум».

Дата открытия конклава приближалась, но у Альбино Лучани появились другие заботы. У его пятилетнего автомобиля «ланча-2000» что-то забарахлило в двигателе, и он попросил своего секретаря, отца Лоренци, поскорее отдать машину в ремонт. Голосование на конклаве должно было начаться в субботу, 26 августа. Лучани настаивал, чтобы автомобиль был готов ко вторнику, 29 августа. Он хотел уехать обратно в Венецию как можно раньше — по возвращении ему предстояло еще так многое сделать.

25 августа Лучани написал своей племяннице Пиа:

Дорогая Пиа,

Я пишу тебе, чтобы у тебя были новые марки периода «вакантного престола», и еще хочу поздравить с первым успешно сданным экзаменом. Будем надеяться, что с Божьей помощью ты хорошо сдашь и остальные. Сегодня последней «общей конгрегацией» закончился предварительный конклав. После чего тянули жребий, выбирая кельи, а потом отправились их посмотреть. У меня номер 60 — в спальню превратили гостиную; я словно бы вернулся в 1923 год, в семинарию в Фельтре. Железная кровать, матрас и тазик для умывания.

В 61 — кардинал Томашек из Праги, а дальше кардиналы Таранкон из Мадрида, Медейрос из Бостона, Син из Манилы, Малуал из Киншасы. Не хватает только кого-нибудь из Австралии, и у нас бы тут собрался весь земной шар. Не знаю, долго ли продлится конклав, ведь так трудно выбрать нужного человека, которому придется столкнуться с таким множеством проблем, а каждая из них — сама очень тяжкий крест. К счастью, мне это не грозит. Достаточно и той огромной ответственности, чтобы проголосовать в сложившихся обстоятельствах. Уверен, что, как добрая христианка, ты станешь молиться за Церковь. Передавай привет Франческо, маме и папе. Им я не пишу, так как очень сейчас занят. Твой нежно любящий

Альбино Лучани.

На следующий день, всего за несколько часов до начала конклава, он написал своей сестре Антонии:

Дорогая сестра, пишу тебе перед тем, как отправиться на конклав. Мне нелегко сейчас, давит груз ответственности, пусть даже ничего для меня опасного и нет, какие бы слухи ни распускали в газетах. В такие времена участвовать в голосовании за папу — очень тяжкое бремя. Молись за Церковь и передавай нежные приветы Эррере, Роберто и Джино.

Альбино Лучани.

Вручив письмо монахам-августинцам, чтобы те его отправили адресату, Лучани также передал им, что большую часть своих вещей он оставил в отведенной ему комнате. В то утро, вместе со своими братьями-кардиналами, он отслужил мессу «за избрание папы римского». Брат Клементий уже отнес сумку с ночными принадлежностями Лучани в Сикстинскую капеллу. Теперь Альбино Лучани присоединился к своим коллегам в капелле Паолины, расписанной фресками Микеланджело. Под руководством монсеньора Вирджилио Ноэ, папского церемониймейстера, и в сопровождении хора Сикстинской капеллы, поющего гимн Святому Духу, кардиналы прошествовали через Герцогский зал, украшенный херувимами работы Бернини, и вступили в Сикстинскую капеллу.

Когда монсеньор Ноэ громко произнес «Extra omnes!» («Выйдите все!»), хор, алтарные служки, телевизионные бригады и все прочие удалились. Кардинал Вийо встал на пороге капеллы изнутри, монсеньор Ноэ — снаружи, и дверь за 111 кардиналами медленно затворилась. Откроется она лишь тогда, когда будет выбран папа. Самое тайное голосование в мире продолжается, пока клубы белого дыма не возвестят ожидающей на площади Святого Петра толпе и многим миллионам во всем мире, что на ватиканский престол взошел новый папа.

Какими бы недостатками ни обладал папа Павел VI, безусловно, он знал, как нужно организовать конклав и обеспечить тайну избрания. О процедуре выборов своего преемника он оставил совершенно четкие инструкции.

Главной его заботой было сохранение всего под покровом тайны. За два дня до начала конклава кардиналы давали торжественную клятву Под страхом отлучения от церкви им запрещалось впоследствии обсуждать процесс голосования «ни знаками, ни устно, ни письменно, равно как и любым другим способом». Также до сведения кардиналов доводилось, что они должны поклясться «не использовать устройства, предназначенные каким-либо образом фиксировать происходящее». Очевидно, этим князьям Римско-католической церкви Павел VI доверял не до конца.

На случай, если у кого-то из кардиналов возникнут провалы в памяти в промежуток между принесением клятвы хранить тайну и началом конклава, то после того, как все посторонние покинули Сикстинскую капеллу, прелаты обязаны были повторно пообещать соблюдать секретность.