Он был возмущен.

– Что ж, поверьте мне на слово: смерть Арвене’ан, разумеется, весьма прискорбное событие, но она не может помешать постановке «Джелсу». Если бы на ее месте оказалась Оторо…

Возвращаясь домой на трамвае, я отметил про себя, что все артисты Алой Оперы повторяли одно и то же. Жертвой должна была стать Оторо. Я даже задумался о том, не стоит ли предупредить ее об опасности, но потом вспомнил, что мин Шелсин погибла в районе Джеймела. Наверняка нога оперной певицы никогда не ступала туда.

Отсюда логически вытекала следующая мысль: а может быть, это было сделано намеренно? Может быть, мин Шелсин поехала в район баров именно потому, что Алую Оперу и Джеймелу в прямом и переносном смысле разделяло огромное расстояние? Допустим, оперная певица, которая живет в пансионе и постоянно находится на виду, хочет тайно переговорить с кем-то. Темный лабиринт чайной «Пес лодочника» был бы идеальным местом для такой встречи.

Но с кем, во имя всего святого, Арвене’ан хотела увидеться так, чтобы об этом не знал никто из ее друзей и знакомых? На этот вопрос я до сих пор не нашел ответа, и самые напряженные размышления не смогли мне помочь.

Незадолго до полудня ко мне пришел мер Урменедж. Выглядел он так, словно спал не больше меня. Видимо, его терзали мысли о трагической судьбе сестры.

– Мер Урменедж, – поприветствовал я его, поднимаясь.

– Отала, – с трудом выдавил он, потом собрался с силами и кивнул. Он всегда напоминал мне игрушечную заводную цаплю, которую я видел в детстве у одного из своих богатых кузенов. Урменедж был таким же костлявым и длинноногим; сходство усиливали длинный нос, скошенный подбородок и круглые блестящие стекла пенсне.

– Мы очень благодарны вам за письмо. Вы уже так много для нас сделали, но мы пришли узнать, не согласитесь ли вы оказать нам еще одну услугу.

– Конечно, – кивнул я. – Чем мы можем вам помочь?

– Мы договорились об экс… эксгумации тела несчастной Инширан и в результате имели весьма неприятный разговор с главой совета попечителей кладбища Улчорани… Потом мы последовали вашей рекомендации и подали прошение о проведении вскрытия, и… и…

– Мер Урменедж?

– Священнослужители ответили на наше прошение быстрее, чем мы ожидали. Вскрытие состоится сегодня во второй половине дня. – Он смолк, некоторое время беззвучно открывал и закрывал рот, потом договорил: – Мы хотели спросить, не согласитесь ли вы представлять семью.

– Я? – выпалил я, от изумления забыв о вежливости.

– Мы просто…

Урменедж запнулся и не сразу смог продолжить.

– Я не готов смотреть на то, как они будут резать мою маленькую сестренку. Отала, прошу вас. Я в отчаянии, – воскликнул он, отказавшись, подобно мне, от церемонного «мы».

– Разумеется, – произнес я, тронутый его страданиями. Но в следующее мгновение я опомнился и добавил официальным тоном: – Это входит в круг наших обязанностей, и мы понимаем причины, по которым вы обращаетесь к нам с такой просьбой. Скажите нам, когда и где мы будем иметь честь представлять Дом Урменада.

Так я оказался на вскрытии Инширан Урменеджен.

Святилище Ксайво, располагавшееся на набережной Мич’майки, было старше города Амало по меньшей мере на тысячу лет. Деревья элест выросли до гигантских размеров, стены и дорожки были покрыты мхом. Высокая стена защищала святилище от шума, доносившегося из Квартала Авиаторов и с канала, по которому постоянно сновали суда. Я часто наведывался сюда в первые недели после переезда в Амало и до сих пор приходил время от времени, когда большой город начинал действовать мне на нервы.

За дверями главного здания ждала послушница, тоненькая, как эльфийка, но с темными волосами и кожей гоблинов. Она с поклоном обратилась ко мне:

– Отала Келехар?

– Да, это я.

– Пожалуйста, следуйте за мной. Дач’отала Ульджавар ждет в помещении для вскрытий.

– Вам часто приходится проводить вскрытия? – с любопытством спросил я. Я знал, что вскрытия входят в обязанности служителей Ксайво, но до сих пор по долгу службы мне не приходилось присутствовать при этой процедуре.

– Пару раз в неделю, – ответила она, спускаясь по лестнице. Послушница обернулась и с извиняющейся улыбкой добавила:

– Не все хотят обращаться к Свидетелю Мертвых за ответами.

– Есть множество вопросов, на которые я не могу ответить, – сказал я.

Нижний этаж освещался газовыми светильниками в шарообразных плафонах. Из-за толстых каменных стен и близости канала здесь было прохладно и влажно. На мозаичном полу были изображены символы исцеления, смягчавшие мрачную атмосферу подземелья. Коридор вел в комнату со сводчатым потолком; вдоль стен тянулись галереи с изящными колоннами, что позволило строителям увеличить площадь помещения. На каждой колонне установили по газовому рожку, и здесь было на удивление светло – но я перестал удивляться, когда поднял голову и увидел в верхней части свода световой колодец. В центре зала, прямо под нижней частью колодца, располагался стол с каменной столешницей, на нем лежало тело, завернутое в погребальный саван. У стола стоял эльф средних лет, облаченный в зеленую рясу служителя Ксайво. Звучит глупо, но я немного успокоился, заметив, что он подоткнул подол, чтобы полы не мешали, а под рясой надеты самые обычные штаны и тяжелые рабочие ботинки.

Услышав наши шаги, священник поднял голову и улыбнулся.

– Вы, должно быть, отала Келехар. Меня зовут Ксенайя Ульджавар.

Я поклонился и сказал:

– Благодарю вас за то, что разрешили мне присутствовать, дач’отала.

– Вы можете что-нибудь рассказать мне об этой госпоже?

– Ее зовут Инширан Урменеджен, также она известна под именем Инширан Авелонаран, – ответил я и кратко изложил историю соблазнения, обмана и предательства. Ульджавар внимательно слушал. Его лоб прорезали морщинки.

– Все это очень интересно, – кивнул он, когда я закончил, – и теперь я понимаю, почему члены семьи попросили о вскрытии спустя столько времени после ее смерти. Обычно в таких случаях я говорю родственникам, что в этом нет смысла, но на сей раз дело обстоит иначе. Тело этой молодой женщины хорошо сохранилось.

– Брат убежден в том, что ее убили, – заметил я.

– Что ж, посмотрим, удастся ли нам это подтвердить, – сказал Ульджавар. – Деневис!

Из-за колонн в дальней части подвала вышел послушник, а я только теперь заметил, что вдоль стены стоят массивные шкафы с выдвижными ящиками. Ученик был из народа эльфов; ему было, вероятно, лет пятнадцать-шестнадцать, совсем скоро юноше предстояло стать младшим священником.

Юноша поклонился. Ульджавар пояснил:

– Деневис – мой ученик. Он будет помогать мне, чтобы вам не пришлось… с другой стороны,