Жаль, что я не знала этой информации раньше, иначе бы еще вчера расспросила обо всем соседок Кати по общежитию. Впрочем, вряд ли они сказали бы что-то, о чем я не догадываюсь сама. Тем более сразу было видно, что отношения между Катериной и ее соседками весьма натянутые и никак не доверительные. Что ж, эту новую версию также нужно будет проверить.

— Скажите, Петр, а у Артема были ключи от вашей квартиры? Я имею в виду в день кражи, — поинтересовалась я, продолжая стоять у окна и неторопливо изучая комнату.

Я старалась понять, каким еще способом, кроме как через дверь, можно было проникнуть сюда и забрать деньги. Пока ничего из этой затеи не выходило. Квартира была двухкомнатной, располагалась на третьем этаже, входные двери, насколько я успела заметить, поставлены железные, с хорошими замками. Чтобы их открыть, не повредив, требовался настоящий профессионал. Но и в этом случае должны были остаться следы работы отмычкой, милиция же таких следов не обнаружила. Следовательно, все опять возвращалось к тому, что украл деньги кто-то из гостей вечеринки.

— Ключи были только у меня, — отвлек меня от размышлений Родниченко. — Я никогда их никому не даю, даже сейчас у Артема их нет, он ведь все-таки человек посторонний.

— Понятно, — со вздохом произнесла я и собралась было выяснить еще, не просил ли ключи кто на время, например, отправляясь в магазин за очередной порцией спиртного или для чего-то еще, но Петр сам догадался о ходе моих мыслей, а потому тут же добавил:

— Нет, с ключами кража точно не связана. Я никому из присутствовавших их не давал даже на время. Могу в этом даже поклясться.

«Это уже сложнее, — вздохнув, подумала я про себя и отвернулась к окну. — Если ключи никак не могли попасть в посторонние руки, значит, и копии с них сделать тоже было нельзя. Таким образом, получается, что деньги нужно было выносить из квартиры в тот момент, когда все отправились на набережную. Однако преступник сильно рисковал».

Я попыталась представить себе, как все должно было выглядеть в тот злополучный вечер и как можно спрятать в летней одежде довольно крупную сумму денег. Однако ничего из этого не вышло. В одежде вынести деньги было просто нереально, их бы сразу заметили. Ладно бы еще была зима, засунул в рукав, в карман или под одежду, никто и не обратит внимания. Но сейчас ведь лето!

— Петр, а вы не знаете, сколько примерно было пачек у Артема? Хотя бы приблизительно.

— Ну, если только приблизительно… — перестав отрицательно мотать головой, задумался Родниченко. — Штук, наверное, десять, а может, и больше. Я ведь точно не узнавал.

— Допустим, что их было десять, толщиной в один сантиметр каждая… — начала вслух размышлять я.

— Ну и что с того? — не понимал меня пока еще Петр.

— А то, что все ваши гости наверняка были одеты по-летнему, в тонкие рубашечки и легкие брюки. Я права? — продолжала собирать детали в кучку я.

— В общем-то да, — согласился Петр. — Одеты все были по-летнему. Только я не понимаю, какое значение эта мелочь может иметь для поиска виновного.

— Очень и очень большое, — улыбнулась в ответ я. — Давайте представим, что вор — это вы.

— Я? — почему-то немного испугался Родниченко.

— Да, вы, — кивнула я и продолжила: — Допустим, вы решили украсть деньги, а единственный способ их вынести — только один, через дверь. Да и то лишь тогда, когда все пошли на набережную. Так?

— Так, — согласился Петр, сглотнув и продолжая пялиться на меня.

С легкой улыбкой на губах я попросила его:

— А раз так, скажите, куда бы вы спрятали десять пачек банкнот, если на вас одна лишь тонкая рубашечка и не менее тонкие брючки. А?

— Куда? — в тон мне повторил Петр и принялся осматривать себя с ног до головы, выискивая место, куда бы можно было спрятать деньги.

Естественно, что найти ему ничего не удалось, и лишь после этого до Родниченко наконец дошло то, что я хотела ему сказать. Он поднял на меня расширенные глаза и глупо спросил:

— А как же тогда еще можно было забрать деньги?

— Вот меня это тоже интересует, — со вздохом призналась я. — Как видите, те, кто присутствовал в вашей квартире, просто не имели реальной возможности вынести деньги, а значит, и не стали бы их брать, даже попадись они им под руку. Стало быть, вором был кто-то посторонний, проникший в квартиру в ваше отсутствие. Поэтому я и спрашиваю про ключи.

— Да, зря мы подозревали в воровстве моих друзей, — немного огорчился Родниченко.

— Ну-ну, окончательно еще ничего не установлено, — попыталась удержать его от поспешных выводов я. — Сами они действительно не могли этого сделать. Но если хорошенько подумать, то можно предположить, что кто-то успел позвонить…

— Сообщнику, — вставил Петр, перебив меня.

— Скорее, помощнику. Объяснил ему, в каком месте лежат деньги, назвал адрес и позаботился о том, чтобы возникла идея пойти погулять. То есть сделал так, чтобы все покинули квартиру. И пока компания дышала свежим воздухом, предупрежденный обо всем человек забрал деньги.

Высказав это предположение вслух, я замолчала и задумалась. Петр, который только теперь понял, что я не так глупа и неопытна, как он с самого начала предположил, нетерпеливо помялся, а затем спросил:

— О чем вы думаете?

— Пытаюсь восстановить весь ход событий, то есть действия преступника.

— Получается?

— Нет, не хватает каких-то деталей, — призналась я и попросила: — Покажите мне место, где лежали деньги. Также я бы хотела осмотреть всю квартиру сама. Возможно, милиция что-то упустила из виду.

— Да, конечно, — заторопился выполнить мою просьбу Родниченко, которому не терпелось покончить поскорее со всем этим делом и выпроводить из своей квартиры Апроянца. И тут вдруг забрезжил слабый лучик надежды…

Приятно было осознавать, что пробиться этому лучику сквозь пелену тьмы помогла именно я.

Проследовав за хозяином квартиры в соседнюю комнату, я увидела большую спортивную сумку, стоящую под кроватью. Именно в ней, как объяснил Петр, и лежали привезенные деньги. Посмотрев на сумку, я для себя отметила, что вряд ли обратила бы на нее внимание, даже если бы и заметила, — видок она имела довольно потрепанный.

— А лежала она в тот день так же, как и сейчас? — обратилась я с вопросом к Родниченко.

— Да, так и лежала. Большая очень, поэтому другого места для нее и не нашли, — ответил мне Петр.

— А вечеринка была, как я понимаю, в зале? — задумчиво спросила я.

— Да, там ели и пили. Курить ходили в кухню.

— А в эту комнату кто-нибудь заходил?

— Да все почти, дверь-то была в нее открыта. Кто хотел, мог даже вздремнуть тут.

— И много таких желающих было?

— Не считал, но половина из присутствующих отдыхали, это точно. Пили-то ведь почти весь день. К тому же мы сюда телевизор выносили, некоторые его смотрели здесь, а остальные в зале музыку слушали. Никто же не пытался следить друг за другом, — со вздохом закончил Петр.